— Владимир Феликсович, каковы ваши прогнозы относительно состояния заложников, находящихся сейчас в театральном центре на Дубровке?

— Существуют представления о прохождении заложниками нескольких психологических стадий – их выделяют от четырех до пяти. Смена этих стадий представляет собой нарастание неких негативных состояний, страхов. Все начинается со стадии отрицания, непринятия своего статуса заложника, а заканчивается так называемым «стокгольмским синдромом», когда заложники, не имея доступа к информации и чувствуя свою беззащитность, начинают воспринимать террористов как своих союзников, а внешний мир – как источник угрозы.

В данном случае, судя по поведению заложниц, через которых террористы делают свои заявления, этот синдром уже имеет место.

Однако неизвестно, насколько устойчивым окажется это состояние. Заложники могут вернуться и на первую стадию – стадию истерики и страха. И зависит это в большой степени от действий тех, кто находится снаружи. Однако даже эти прогнозы в данном случае оказываются весьма ненадежными: и заложников, и террористов слишком много.

— А каким образом численность заложников влияет на их состояние?

— Прежде всего — резко падает прогнозируемость их поведения. Боюсь, что у нас нет опыта изучения, а тем более прогнозирования поведения таких больших групп заложников. Например, в том же Стокгольме заложников было четверо, а захватчиков – двое. Состояние и поведение заложников и террористов изучено в основном на уровне малых групп, законы существования которых к данной ситуации не применимы. При такой численности нарастает значение индивидуальных различий. В один и тот же момент времени разные заложники находятся на разных стадиях цикла состояний. Скажем, массовость распространения «стокгольмского синдрома» среди нынешних заложников нам тоже не известна.

— Как вы считаете, разбились ли на группы находящиеся в театральном центре несколько сот человек?

— Да, безусловно. Во-первых, группы составляют люди, которые вместе пришли на спектакль или же успели познакомиться со своими соседями по залу после захвата. Во-вторых, это половозрастные группы — женщины, молодежь и дети, уравновешенные зрелые люди. Этот критерий подразумевает скорее не непосредственное объединение людей, а способ их условного разделения на группы по степени устойчивости к психологическому давлению. Но главным критерием их деления следует считать различие стадий, то есть различие в отношении к террористам. Очевидно, часть людей, находящаяся на стадии «стокгольмского синдрома», уже вступила в контакт с террористами; другая часть, возможно, продолжает выражать активный протест, а третья – замкнулась в себе.

— Существует ли вероятность массовой паники среди заложников?

— Да, и это вполне реальный сценарий.

Комментарий психолога Московской службы спасения Карины Юдиной
Психолог Московской службы спасения Карина Юдина считает, что говорить о возникновении «стокгольмского синдрома» пока преждевременно. По ее словам, этот феномен наблюдается далеко не всегда и лишь после долгого пребывания людей в заложниках — речь ни в коем случае не идет о сутках. Эмоциональной связи заложников с террористами возникнуть не могло.

Карина Юдина советует заложникам сохранять спокойствие, не поддаваться панике – это пошло бы на руку террористам, которые как раз и рассчитывают на панику среди захваченных.

Психолог службы спасения дала несколько практических советов, которые могут помочь справиться со стрессом в подобной ситуации. Первое, что следует сделать, это сконцентрироваться на своем дыхании, следить, чтобы оно было глубоким, ровным и медленным; такое дыхание снимает эмоциональное напряжение и позволяет меньше уставать. Второе – это оказание взаимной поддержки, даже простые разговоры с соседями, рассказы о себе, дающие людям возможность психологически переключиться. Третий совет – вести наблюдение за террористами: это поможет отвлечься от собственного страха и, возможно, получить ценную для правоохранительных органов информацию в случае освобождения.

Путем эмоционального заражения паника может передаться достаточно большой группе людей, скажем сотне человек, для того, чтобы можно было говорить о ее массовости.

— Как тогда, на ваш взгляд, будут развиваться события?

— На мой взгляд, вполне определенно. Террористы начнут отстреливать заложников, причем, очевидно, не по одному, а группами. Поэтому сейчас главное качество, требующееся всем заложникам, – выдержка.

— А каковы в целом ваши прогнозы дальнейшего поведения террористов?

— В принципе, в случае возрастания давления на них (а на них, скорее всего, будут давить и уже давят) у них должны проявиться нормальные стрессорные реакции. Это, в частности, нарастание агрессии. Если же давить не будут, они будут выдвигать все больше и больше требований. У них на руках много козырей.

— Что вы называете козырями?

— Ну, это и фактор внезапности. И наличие оружия и, как нам говорят, взрывчатки. И ощущение того, что им все удается… Но прежде всего – это спланированность операции. Очевидно, что операция была продумана, и потому продолжаться все это может еще достаточно долго. С одной стороны, для заложников на первых порах это скорее хорошо – террористы действуют спокойно, уверенно. Значит, нет лишних криков, ударов, выстрелов. Однако позже это может обернуться весьма тяжелыми последствиями: вполне возможно, что в их планы входит методичный отстрел заложников.

— Что тут можно предпринять – можно ли как-то на расстоянии управлять поведением террористов? Испугать их, или расколоть, или лишить уверенности?

— Чем их больше, тем, теоретически, с ними легче справиться, например, действительно, внеся в их ряды раскол. Но они же понимают, что к чему, поэтому на контакт, как я слышал, выходит только небольшая группа – и, скорее всего, одних и тех же террористов. А небольшую группу отчаянных людей запугать или расколоть, думаю, очень сложно.

— Какой будет реакция граждан на этот теракт? Насколько велик, на ваш взгляд, будет общественный резонанс?

— Большая часть граждан, вероятно, будет обеспокоена настолько серьезно, что постарается по возможности не выходить из дома, тем более не контактировать с лицами кавказской национальности. Не говоря уже о походах в театр или другие подобные места. Но не исключено, что будут и стихийные акции протеста, погромы, избиение кавказцев. Скорее всего, по ночам, тем более что у милиции нет даже физических возможностей пресечь такие реакции – все силы стянуты на операцию. Эта вторая реакция – реакция «тех, кто остался на улицах» — касается не только Москвы, но и Подмосковья и регионов.