Завершено предварительное следствие по уголовному делу уроженки Чечни Зары Муртазалиевой, обвиняемой в подготовке серии террористических актов. Девушке предъявлены обвинения по двум статьям УК: по ч. 1 ст. 205 (вовлечение в совершение преступлений террористического характера) и ч. 1 ст. 222 УК РФ (незаконное хранение оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств). Сначала дело расследовалось в Никулинской районной прокуратуре, затем было передано в городскую, а потом — в следственное управление ФСБ. Сейчас расследование завершено, Муртазалиева и ее адвокат Зезаг Усманова изучают материалы уголовного дела. Вскоре в нем предстоит разбираться Мосгорсуду, на объективность которого Усманова не рассчитывает: «Я надеюсь только на Верховный суд, что там не позволят посадить человека, если вина его не доказана».

По официальным данным, Муртазалиева была задержана «в ходе реализации оперативной информации» 4 марта 2004 года возле ведомственной гостиницы МВД России «Комета» на проспекте Вернадского. При досмотре в сумке, которая находилась в руках задержанной, оперативники обнаружили 196 граммов пластита. По версии следствия, она собиралась взорвать эскалатор в торговом центре «Охотный Ряд» на Манежной площади и готовила в шахидки двух своих русских подруг.

По словам Зезаг Усмановой, доказать связь Муртазалиевой с террористами следствию так и не удалось. «С кем Муртазалиева вступала в контакт, у кого приобретала пластит, следствием не установлено. В материалах дела так и говорится – неустановленная группа лиц, указание об организации теракта она получила от не установленного следствием источника и пластит приобрела неизвестно у кого», – недоумевает адвокат.

Тем не менее Зара Муртазалиева уже девять месяцев находится в тюрьме.

В документах следствия, по словам Усмановой, есть еще несколько нестыковок. «Первоначально в постановлении о возбуждении уголовного дела говорилось, что Муртазалиева прошла подготовку под Баку, в лагере террористов-смертников. Однако потом эти обвинения отпали, так как Азербайджан опроверг информацию, что на его территории существуют подобные лагеря», – сообщила Усманова.

Кроме того, говорилось, что Муртазалиева принимала участие в первой чеченской кампании (1994–1996 гг.), сражаясь на стороне боевиков. Однако ее мать представила следствию справки, подтверждающие, что в этот период дочь исправно посещала среднюю школу — в 1994 году Муртазалиевой было одиннадцать лет. Кроме этих, все другие обвинения остались в силе, говорит адвокат, хотя «на пластите, например, нет ее отпечатков пальцев».

Самого вещдока, впрочем, тоже нет: во время проведения экспертизы его взорвали, чтобы доказать, что он — это он.

Невозможно было адвокату поговорить и с неким рубоповцем, чеченцем Саидом, который сыграл в этой истории сомнительную роль: как сообщила Усманова, загадочный опер отбыл за границу. Знакомство Муртазалиевой с Саидом началось с того, то он «отмазал» девушку из отделения, куда она попала за непорядок с регистрацией. Потом галантный милиционер стал покровительствовать девушке. Как объяснял сам Саид в материалах дела, с Муртазалиевой он познакомился по указанию руководства. «По указанию руководства после встречи в милиции он приехал к Муртазалиевой на работу, чтобы поближе познакомиться с ней и узнать о ней побольше. По указанию руководства он нашел для девушки жилье – комнату в общежитии на проспекте Вернадского, часто навещал подругу и не брал денег за квартиру», – рассказала адвокат. По словам Усмановой, за Муртазалиевой и двумя ее русскими подругами велось постоянное наблюдение, а на квартире, куда с помощью Саида переехала Муртазалиева, установили прослушку. «Подруги часто задавали Заре вопросы о Чечне и о войне, она им рассказывала, что знала. Это впоследствии было истолковано как вербовка для совершения теракта», — заявила Усманова.

Когда шло расследование, к правозащитникам обратилась мать одной из свидетельниц по делу, которую, по версии следствия, Муртазалиева вербовала в шахидки. Как рассказала руководитель комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина, к ней пришла обеспокоенная мать Анны Куликовой, которая заявила, что во время предварительного следствия

в Никулинской прокуратуре девушкам «подсказывали» показания и предупреждали, что обе свидетельницы рискуют превратиться в обвиняемых. В итоге свидетельницы вынуждены были обзавестись адвокатами.

Валентина Куликова рассказала, что также была знакома с Муртазалиевой и не может сказать о ней ничего плохого: «Моя дочь не хочет, чтобы ее действия стали причиной осуждения ее подруги за преступления, которые та не совершала. Мы не хотим, чтобы это осталось на нашей совести». Куликова-старшая рассказала историю знакомства будущих свидетельниц и обвиняемой. По ее словам, в сентябре 2002 года Дарья Воронова и Анна Куликова приняли ислам. Через некоторое время в мечети они познакомились с Зарой Муртазалиевой. Она работала в страховой компании «Вита-полис», а в столице снимала комнату. Через некоторое время Муртазалиевой отказали в жилье, и Анна Куликова привела ее к себе пожить, пока та не снимет новую квартиру. А вскоре после этого Валентину Куликову навестил сотрудник ФСБ, интересовавшийся Муртазалиевой. Напуганная женщина согласилась на обыск в своей квартире, в результате которого сотрудники ФСБ нашли фотографии, которые девушки делали в районе метро и торгового центра «Охотный Ряд» сразу после Нового года (как объяснила мать Куликовой, «девочки просто снимали сценки, которые им показались забавными»).

Через некоторое время Анна Куликова и Зара Муртазалиева переехали. А затем Муртазалиеву задержали, но вовсе не у гостиницы «Комета» на юго-западе столицы, а в центре, возле метро «Китай-город», недалеко от ее места работы. По словам Ганнушкиной, «девушку привезли в отделение милиции, проверили документы, сняли отпечатки пальцев, после этого отпустили мыть руки. Когда она вернулась, из сумки извлекли пластит»

Что думают по поводу этой истории в ФСБ, которую правозащитница фактически обвинила в фальсификации дела, «Газете.Ru» выяснить не удалось. Сотрудник Центра общественных связей ФСБ предложил корреспонденту написать запрос, на который он, «может быть, ответит в течение 10 дней».