Культурные герои второй половины ХХ века мало похожи на героев. Что за подвиг олицетворяли такие вместилища пороков и исчадия масскульта, как Элвис Пресли, Мэрилин Монро, Энди Уорхол? Где служение идеалам и противостояние потребностям толпы, где аскетизм во имя творчества? Вот и к фотографу Роберту Мэпплторпу, из маргиналов пробившемуся в мировые знаменитости, вряд ли применимы героические характеристики.

Плоть от плоти нью-йоркской богемы, он жил как вздумается, не чуждался ни грязи, ни роскоши, сочетая свой маленький бунт с конформизмом. Смерть в 1989-м от СПИДа – скорее следствие антисанитарии, чем глубокая метафора. Но уже много лет он числится в святцах.

Благодаря пороку, вопреки ему или вне зависимости?

Теперь и нам довелось составить мнение. Правда, первая выставка в Москве оказалась не банальной персоналкой, а сложносочиненным кураторским проектом. Зрителю в МДФ предложено перемахнуть через стадию знакомства с автором и сразу приступить к более тесным отношениям, включая «групповые забавы» с голландцами XVI-XVII столетий. Что ж, прелестям робкого свидания придется предпочесть выгоды сегодняшнего международного контекста. Экспозиция делалась для Европы (премьера состоялась в прошлом году в берлинском Гуггенхайме), где фотографии Мэпплторпа не только не новость, но уже и слегка приевшееся зрелище из разряда общих мест. Оттого-то и схватились там за идею насчет соединения мэпплторовских фоток с маньеристическими гравюрами, что увидели потенциал, возможность «второго дыхания». Москвичам вслед за зрителями Эрмитажа продукт достается в неадаптированном виде. Будто нас тоже требуется расшевелить, чтобы мы заново перелистали хрестоматию. Впору почувствовать себя настоящими европейцами.

Хоть и называют работы Мэпплторпа иконами гей-культуры, но как-то не воскрешают они в памяти анекдоты про гомиков. И сопоставление их с музейными гравюрами натяжкой не выглядит.

Редкий случай, когда сближение «сквозь века» обусловлено не одним лишь постмодернистским произволом.

Сдается, это оттого, что куратор выставки Аркадий Ипполитов – специалист именно по «старинному» искусству, а фотографией просто интересуется. То есть он сначала понял про маньеризм во всех аспектах и потом только вычислил мэпплторповское с ним родство. Размышлял бы куратор в обратном направлении, как часто бывает, – не исключено, что и промахнулся бы с аналогией, а если не промахнулся, то профанировал. Здесь же удача выверенная и законная, внешними эффектами лишь подчеркнутая.

Это потом маньеризм стали воспринимать как «классическую традицию», а первоначально он слыл модной причудой на грани фола. После высокого Ренессанса наступила «эпоха, охваченная лихорадочной гонкой за экстраординарным с ревнивой оглядкой на славу предшественников», по определению знаменитого историка искусств Эрнста Гомбриха. Чем не слоган для времени и круга Мэпплторпа?

Визуальных параллелей набирается изрядно: аффектация поз, их скульптурная рельефность, неразличение мужского и женского. Пусть природа этого неразличения неодинакова: голландские художники лишь подчинялись требованиям стиля, предполагавшего некоторую андрогинность персонажей, а фотограф следовал своим естественным, то есть как раз противоестественным наклонностям (показательно, что любимая его женская модель Лиза Лайон – культуристка с выраженной мускулатурой).

В экспозиции чернокожие и белые натурщики Томас, Кен, Лидия или Джеми кажутся вылепленными из того же мифологического вещества, что и Амур, Психея, Вакх, Меркурий. А моральный облик… У олимпийцев, знаете ли, с этим обстояло не лучше.

Никакие мелочи на выставке не случайны. Удачен выбор гравюр как сравнительного материала – они близки фотографиям и форматом, и графичностью, и кое-какими менее очевидными свойствами. Например, в них фон – именно фон, нечто среднее между пустотой и наполненностью, что характерно и для Мэпплторпа. Зрительные аналогии – когда лобовые, когда изощренные – практически везде уместны и выстаивают даже перед мелочными придирками. Словом, продемонстрирован высокий кураторский класс, и если можно на что посетовать, то лишь на низкие потолки и извилистость залов в Доме фотографии. Для проекта больше бы подошел нехитрый объем, уводящий ввысь, но это уже из области идеального.

Если МДФ преподносит Мэпплторпа в качестве классика и небожителя, у которого даже бородатые садомазохисты выглядят наподобие козлоногих сатиров, то Stella Art Gallery анонсирует более рискованный ракурс. Здесь обещана «некая ретроспектива» под названием «Комнаты Мэпплторпа». На характер будущей выставки намекает объявленное ограничение: юным зрителям придется предъявить паспорт, чтобы удостоверить свое совершеннолетие. Что ж, фотограф никогда не отрекался от намерения превратить порно в эстетский жанр. Получилось ли — увидим.

«Роберт Мэпплторп и классическая традиция: искусство фотографии и гравюры маньеризма». В МДФ (Остоженка, 18) до 10 марта.

«Комнаты Мэпплторпа». В Stella Art Gallery (Скарятинский пер., 7). 18 февраля – 30 марта.