Механизм переутверждения губернаторов действует великолепно и за два-три года превратился в один из ключевых рычагов вертикали власти. Губернаторы с готовностью разменивают отказ от политических прав на известную административно-хозяйственную свободу. И обращение Юрия Лужкова за президентским доверием не столько удивительно, сколько весьма показательно. Еще вчера мэр Москвы фрондировал, плел интриги и почти не скрывал амбиций. Был фигурой. Завтра он станет вассалом Путина в полной мере.

Россия — страна-матрешка, а Москва действительно государство в государстве. И все, что происходит наверху, отражается здесь, как в зеркале. Действуют те же законы жизни.

Та же политика нарастающих соцгарантий от щедрот взятого под контроль строительного бума. Такое же подавление амбиций на нижних уровнях — в Москве вместо местного самоуправления действует вертикаль префектов. Такая же закрытая система принятия решений.

Разве что супруга у мэра заметней. Та же консервативная политика стабильности и порядка.

Или, например, раньше Лужков шел на выборы в связке с вице-мэром Шанцевым — сыграв в пас с Ельциным, он тогда нуждался в поддержке слева. То есть они делили власть. Затем хитрой комбинацией должность избираемого вице-мэра упразднили, Лужков установил единовластие, ну, а Шанцеву пришлось перебраться в провинцию. Теперь сам мэр переживает похожую трансформацию.

Кремль лукавил, когда переходил к назначению губернаторов под лозунгами «притока свежей крови». Темпы ротации губернаторов упали сразу же. На самом деле отказ от выборов решал важнейшую проблему установившейся несменяемости власти на местах: чем сильнее губернатор, тем катастрофичнее последствия его отставки. Положение в автономной Москве в этом смысле и вовсе моделировало федеральный кризис 2008 года — с той только разницей, что в столице его можно было разрешить сверху.

Обращения за доверием не случайно не знают отказов. С выборами в региональные парламенты — по сути, скрытая форма плебисцита для глав регионов — плановое переутверждение позволяет сильным губернаторам чувствовать себя лидерами на местах.

Обращаясь же за доверием, они сдают политические мандаты. В мэрии намекают, что Лужков хотел избежать унизительной конкуренции, которую предполагает плановая процедура: в этом случае президент выбирал бы из двух фамилий. Но путь, которым пошел мэр, еще более определенный. Даже с тактической точки зрения: Лужков мог ждать и к осени поставить Путина перед перспективой смены власти в столице в самый разгар паники накануне мартовских президентских выборов.

Лужков не просто неформальный лидер региональных элит. Де-факто Москва всегда жила на особых кондициях, оставаясь зоной, не подконтрольной для президентского окружения и свободной от культа Путина. Здесь процветал другой культ и постоянно проверялась на прочность истина, что у российского экономического бума один творец. Сдавшись и вступив в партию победителей, Лужков так и не встроился в вертикаль. Амбиции по-прежнему просвечивали сквозь его подчеркнутую лояльность и страстные выступления на партийных съездах.

Лужков хотел стать президентом. С давних и до недавних пор. Год-полтора назад мэр писал: Путин должен уйти, а заменить его невозможно, преемники не годятся. Между строк читалась простая мысль: он готов помочь — кто он и кто преемники. Рассчитывал как-то проскочить в общей неразберихе. Вел переговоры с окружением Путина. Эта игра закончена. Когда на днях Лужков снова предложил переутвердить Путина, речь шла уже о выражении лояльности и не более того.

Запрос о доверии для него станет полной капитуляцией, а для остальных сильных регионалов — политическим ориентиром на перспективу.

Поэтому утвердить мэра по доверию для Кремля чрезвычайно важно. Путин делает мощный ход. Он демонстрирует свою силу и одновременно наносит удар по самой идее ревизии сложившегося порядка, мотором которой могли бы выступить региональные элиты после его отставки. Путин оставляет им противоположную роль: присягающие сегодня губернаторы завтра станут проводниками его морального авторитета и еще одним, передовым корпусом обороны сложившегося порядка от преемника под флагом преемственности курса.