Ищем же мы все, точнее говоря, каждый из нас по отдельности, применения своим талантам. Некоторые люди, например, даже звонят на радио или вот пишут в газеты, чтобы рассказать о тех мыслях, которые их занимают, или поделиться выводами, к которым пришли. Это, по-моему, значит, что применения себе они так и не нашли.

Ну или можно по-другому сказать, что в сегодняшней нашей действительности нету трибун, откуда можно было бы по-настоящему выступать с пропагандой собственных выводов или отстаивать взгляды. Это ни хорошо, ни плохо – просто факт.

Конечно, есть люди, которые вообще не интересуются тем, чтобы поделиться какими-то там взглядами и выводами. Они у них, как правило, есть, но для собственного употребления, максимум еще для детей и хороших, близких друзей. Такие люди стали себе на путь в какой-то момент своей жизни – и не сворачивают с него, работая упорно и вдохновенно и черпая радость и бодрость в ежедневной рутине.

Этих людей мне довелось знать, к счастью, довольно много, и разных специальностей – от церковного художника, бывшего уголовника, приставшего по случаю к далекому зауральскому колхозу и живущего там по сю пору в полном удовольствии, до братьев-сантехников, освоивших все мыслимые устройства для человеческого комфорта и потому знающих о жизни просто все...

Среди таких самостоятельных людей много врачей, что объяснимо прежде всего их тяжелой и невыгодной специальностью как таковой, а также, я думаю, еще и тем, что больные для них служат прекрасной и благодарной аудиторией для изложения взглядов. (Тут надобно отступление, чтоб сказать, что взгляды настоящих врачей –
может, самые безвредные, поскольку в самую кровь врачебную впиталась идея не навредить больному.)

И вот несмотря на эту, простите за такое слово, имманентно присущую врачам самостоятельность русская медицина продолжает находится в странном, неравновесном положении.

Никак, в частности, не могу забыть семилетней давности визит в город Боголюбово Владимирской области, знаменитый своей древностью и храмами. В бывшем жилом корпусе монастыря постройки XVIII что ли века тогда была размещена местная больница. В ней мало что изменилось с тех далеких монастырских пор – ни водопровода, ни канализации, разве что монахи жили в кельях по одному, а больные – по четверо; да! и появилось электричество. Лекарств не было тогда, в 1999 году, тоже никаких, кроме просроченного пенициллина, которым какой-то предприниматель расплатился с областным бюджетом. То есть когда он расплачивался, пенициллин еще не был просроченным. И с кадрами в больнице было туговато, поэтому больные с верхнего этажа, ходячие, ходили за больными с нижнего этажа, лежачими, поскольку удобства-то были во дворе.

Самое поразительное, что единственное, чего хотела бы главный врач Боголюбовской больницы, – чтобы ничего ни в коем случае не менялось в ее хозяйстве. Ей тогда казалось, что всякое вмешательство только во вред, а то, что больным как-то не очень получается помогать, так на то воля Божья, тем более древние святыни рядом.

А вот обратный пример. Один кардиолог, назовем его М., решил, что пора бы в городе Тарусе медицинское обслуживание сделать нормальным. Чтобы люди получали квалифицированную помощь и вовремя. Таруса – такое известное место, столько знаменитых людей оставило в ней след, Поленов, Рихтер, Паустовский, Надежда Мандельштам... – а люди так плохо лечатся! Он же врач, он думает о своем деле. И оттого все время интересуется, как бы его получше сделать.

Попался ему на жизненном пути американский приятель, занесенный карьерой в Москву, и говорит, что надо бы сделать фонд помощи больнице. И для начала благотворительности подарил дорогой кардиологический прибор.

Так фонд стал жить, имея в виду не только оборудовать больницу и наполнить ее современными препаратами, но и купить квартиры для врачей, поскольку иным способом привлечь квалифицированную молодежь трудно: большой зарплаты, например, взять негде. Что-то у фонда уже получается.

Теперь простой вопрос: ежели вместо идей по переустройству всей жизни России, которыми пестрит, значит, наша пресса и от которых разрывается телевидение... обратили, наверное, внимание: даже опрашиваемые на улицах люди норовят непременно выйти на обобщение – «у нас всегда так» или цитируют бессмертного Черномырдина, что получилось как всегда – так вот, если вместо всего этого искать возможности делать свое дело как можно лучше...

Тут я, должно быть, и сам впадаю в прелесть обобщения, так что и закруглюсь.