В городе Беслане всегда случается что-то новое.

Из последних достойных инициатив прокуратуры: прокурор Правобережного района Алан Батагов возжелал построить на месте разрушенного спортзала церковь. Христианнейшего прокурора можно понять. Дело в том, что улики после штурма из бесланской школы вывозили грузовиками. Прямо в ночь на 4 сентября выстроили оцепление из трех рядов солдат, оцепление, которого так не хватало во время захвата, и стали вывозить мусор. Женщинам, рвущимся в школу, сказали: «Нельзя, там заминировано», но женщины видели грузовики.

Это само по себе странно, потому что место преступления полагается оберегать для следствия. Чтобы оно выяснило, кто откуда стрелял и где чего взорвалось. Единственные, кто заинтересован в вывозе улик грузовиками, – это сами преступники. Так вот о прокуроре.

Дело в том, что в бесланской школе, несмотря на вывезенные грузовиками улики, остались стены и окна. И, например, в стене спортзала под крайним правым окном – огромная дыра от второго взрыва, того, который прозвучал через 22 секунды после первого и был, по версии прокуратуры, взрывом укрепленной террористами бомбы, а по версии Юрия Савельева – взрывом осколочно-штурмовой гранаты, выпущенной снаружи, с крыши пятиэтажки по Школьному переулку.

И дыра та – шириной метр изнутри и три метра снаружи. Не надо быть специалистом-взрывотехником, чтобы определить, с какой стороны взорвалось. Так что церковь – это удобный выход. То, что не вывезли «КамАЗами», можно обустроить с помощью церкви.

Официальные СМИ уже сообщили о будущем строительстве церкви как о принятом решении, хотя многие женщины, с которыми я говорила, категорически против. Против строительства именно на месте разрушенной школы. «Почему не построить церковь рядом?» — спрашивает глава «Голоса Беслана» Элла Кесаева. Знаете, почему женщины против?

Эта школа с сожженной кровлей спортзала, закрытой плексигласом, с проломленной танком стеной столовой, с обгорелым полом спортзала и зияющим обгорелым углублением под одной из баскетбольных корзин, с пробитой пожарниками дырой со стороны мастерских – она уже святыня. В таком виде, в каком она есть. Там уже молятся.

Не случайно в этом разрушенном, обгорелом спортзале из пола словно сам собой вырос крест; там горят свечи, и там на стенах жуткий иконостас: погибшие дети улыбаются вам в своих лучших костюмах, с заплетенными косичками и бантами в волосах.

Наверное, с точки зрения официального патриархата этот спортзал, эти свечи, этот иконостас – это ересь. Что ж делать, в Беслане у Бога такая ипостась. Ее создали в 13.03, когда к заложникам через крышу обрушилась глыба огня.

Но мне кажется, что именно в этом разрушенном спортзале Бог бывает очень часто. Чаще, чем в храме Христа Спасителя.