Разработка нового варианта «Стратегии-2020» становится одной из главных тем внутриполитической повестки дня. В прессе обсуждаются разные подходы к решению сложных социально-экономических проблем, бытующих в профессиональном сообществе экономистов. Со знанием дела взвешиваются все «за» и «против». А

в массовое сознание между тем, как бы невзначай, шаг за шагом внедряется мысль о неизбежности новой масштабной попытки непопулярных реформ, если не изменяет память, уже третьей по счету за последние двадцать лет (если, конечно, не считать более мелких экспериментов).

В этом творческом процессе поиска передовых экономических решений как-то упускается из вида позиция общества. Точнее, как и в предыдущих попытках, ему заранее отводится роль молчаливого объекта управления, заранее согласного с любыми экспериментами над собой. Судя по всему, инициаторы очередного тура непопулярных реформ исходят из постулата: если есть пользующаяся доверием власть, за которую голосует более 50% населения, то никакие предрассудки сограждан, не понимающих, что реформы в конечном счете делаются для их же блага, не страшны. Доверяют власти — значит, примут исходящие от нее непопулярные реформы.

Однако подобный экономический детерминизм и упрощенчество на сей раз могут дорого обойтись стране. Опыт преобразований в бывших социалистических странах в последнее десятилетие показывает, что наилучший шанс на реализацию непопулярные реформы имеют на ранней стадии трансформаций, когда институты прежнего общественного строя разваливаются и перестают функционировать, а новые структуры еще не сформировались. В этих условиях тотальной дезорганизации, реальной угрозы голода общество на массовом уровне охватывают страхи по поводу нарастающего хаоса и распада и оно готово, особенно не раздумывая, вручить свою судьбу популярным политикам, заявляющим: «Я знаю!» Так было в Польше в 1989 году, после победы «Солидарности» на парламентских выборах. Так было в России осени 1991-го — зимы 1992 года, оставшейся с тяжелым наследием развалившегося Советского Союза. Но,

когда новое общество сформировалось, в нем сложились устойчивые социальные интересы, и не только в верхах, но и на массовом уровне, реализация подобной стратегии сталкивается с серьезными трудностями. Даже если она предлагается и осуществляется популярной властью.

Достаточно вспомнить печально знаменитую монетизацию льгот в начале 2005 года. Как ни уговаривала популярная власть народные массы, что отмена натуральных льгот для их же пользы, ничего не получилось. Десятки тысяч пенсионеров и других льготников без всякого участия политической оппозиции и коварных внешних сил вышли на улицы с протестами по всей России. Власть была вынуждена отступить, благо начавшийся экономический бум и приток нефтедолларов в российскую экономику позволил ей втихую отказаться от проведения непопулярной реформы.

Теперь, возразят, ситуация другая. Реформы необходимы, а на новый поток нефтедолларов, позволяющий опять отложить их проведение, рассчитывать уже не приходится. Скорее всего, так оно и есть. Только вот общество уже не хочет выступать в роли бессловесного объекта управления, за которого «продвинутые дяди» из министерств и ведомств решают, что для него лучше. Тем более что на протяжении последних 5—6 лет ему усердно внушали, что «завтра будет лучше, чем вчера». А теперь вот хотят сказать, что бал закончен: средства на поддержание культуры, науки и здравоохранения ограничены; Пенсионный фонд пуст, и потому нужно срочно повысить акцизы и налоги с граждан; программы социальной помощи придется сокращать.

Для того чтобы с минимальными социальными издержками преодолевать экономические трудности, в демократических обществах и существуют различные институты и просто площадки согласования интересов, где в конечном итоге и определяется баланс между экономической эффективностью и интересами различных общественных групп, которые затрагиваются реформами. Без такого баланса преобразования, просчитанные профессиональными чиновниками, неизбежно наталкиваются на непонимание и неприятие со стороны тех самых масс, ради процветания которых они якобы и затеваются. И еще:

непопулярные реформы могут осуществляться только компетентным и ответственным государственным аппаратом.

При нынешнем уровне коррупции и безответственности российского чиновничества нет никаких гарантий, что средства, полученные от повышения налогов на граждан, за счет сокращения расходов на образование, культуру и здравоохранение, пойдут по назначению — на пополнение бюджетов всех уровней и Пенсионного фонда. Скорее всего, вместо этого и обычно обещаемого населению в таких случаях «повышения качества услуг» мы увидим новые, еще более роскошные здания отделений Пенсионного фонда в разных субъектах федерации, чиновники областных администрации поменяют себе иномарки на более современные и дорогостоящие. А российские олигархи приобретут новые виллы и яхты, о чем с удовольствием сообщит «объекту реформ» услужливая гламурная пресса. В таких условиях, без проведения кардинальной реформы государственного аппарата, лучшей стратегией непопулярных социально-экономических преобразований является ничегонеделание. Чтобы, как говорится, не будить лиха.