С утверждением, что отличительной чертой завершающегося президентства Дмитрия Медведева был разрыв между масштабными обещаниями и практически нулевым их воплощением, соглашаются сторонники самых разных политических течений и идеологических направлений. Достаточно вспомнить борьбу с коррупцией, модернизацию с инновациями, реформу полиции и многое другое.

Парадокс, однако, заключается в том, что, при столь единодушной оценке практических итогов этого президентства, место Медведева в современной политической истории России рассматривается по-разному, зачастую с прямо противоположных позиций. И водораздел здесь проходит не только по линии идеологического размежевания.

Здесь как раз все понятно. Ведь для консерваторов и державников Медведев – это, прежде всего, обманом прокравшийся во власть либерал, который стал втайне поддерживать оппозицию, вдохновил наглую прессу на огульную критику достижений предшественника, обнадежил олигархов, мечтающих о возвращении в столь привлекательные 90-е, и вообще попытался подружиться с американцами. Для их оппонентов либералов он, напротив, лишь обещал реформы и оттепели, но так ничего и не сделал. Но рядом с этой доминирующей ныне в либеральном лагере точкой зрения в явном меньшинстве существует и иная. Она сводится к тому, что Медведев самим фактом своего присутствия на высшем государственном посту уже сдерживал амбиции тех, кто хотел противопоставить Россию всему оставшемуся миру, покончить со всякими оппозициями и вольностями и максимально приблизить страну к общественным порядкам сорокинской антиутопии «День опричника». Да, роль самого Медведева в этом функциональном ограничении ревнителей русской старины и традиций, ностальгирующих по утраченной глобальной мощи России, минимальна, возможно вообще близка к нулю. И всю работу по созданию пусть не очень убедительных, а зачастую и вовсе казавшихся картонными контрбалансов влиянию охранителей взял на себя личный аппарат уходящего президента и его немногочисленные сторонники в околовластных структурах. И этой небольшой группе удавалось проводить сдерживание очень долго, практически до памятного 24 сентября, когда Медведев на предвыборном съезде «Единой России» отказался от переизбрания на второй срок и предложил вместо себя Владимира Путина.

Чья точка зрения ближе к истине? Думается, что это как раз тот случай, когда будущее, причем ближайшее, покажет. Если в нем ничего не изменится и консерваторы-силовики продолжат бесконечную схватку с коварными правительственными либералами за то, чтобы добиться эксклюзивного влияния на Путина, значит правы те, кто считал, что президентство Медведева было придумано для затуманивания сознания либералов ложными иллюзиями, отвлечения их от реальных дел и призывов к походам в никуда. Если же российское государство в обозримой перспективе ускорит свою эволюцию в сторону общественного строя, похожего на единый военный лагерь, с привилегированной феодальной верхушкой и бессловесными миллионами крепостных, тогда правыми окажутся те, кто сейчас в меньшинстве.

Какие еще уроки можно вынести из президентства Медведева?

Прежде всего, что государством нельзя руководить, уповая лишь на волшебную силу указов и слов, даже если они отливаются в граните.

Когда Медведев выступал со своими инициативами, будь то упомянутая реформа полиции или отмена техосмотра для автомобилей, зачастую складывалось впечатление, что он не совсем понимал, что второй-третий шаги в политике гораздо сложнее, чем первый. Выдвинуть инициативу легко, особенно когда у тебя столь высокая трибуна. А вот продавить ее, преодолевая яростное сопротивление различных заинтересованных групп, куда труднее. Тут требуется многое: политическая воля, активные и решительные сторонники в различных секторах политики и государственного аппарата, наконец, способность к компромиссам и даже умение интриговать. Но всего этого у Медведева не было. То ли он, как человек без серьезного опыта публичной политики и участия в выборах, недооценивал значение этих факторов, то ли они вообще его не интересовали. Но результаты подобного отношения оказывались примерно одними и теми же. Инициативы либо зависали в воздухе, либо, пройдя все бюрократические процедуры, на выходе превращались в нечто совершенно отличное от первоначальных задумок. Такой подход к политике будет серьезным препятствием на пути дальнейшего успешного продолжения политической карьеры Медведева.

Политиков, которые, находясь на высших ступенях власти, только говорят (пусть даже очень правильные вещи), обычно не жалуют. Особенно в России, где большинство по-прежнему привыкло видеть на вершине властной пирамиды Отца нации, Хозяина, готового войти в каждый дом и решить любой бытовой вопрос.

В таком восприятии роль ораторов отводится скорее депутатам, чем людям из исполнительной власти.

У Медведева есть и другие проблемы с политическим будущим, по крайней мере в роли самостоятельного политика. И они заключаются не только в том, что его теперь определили лидером «Единой России» — организации, находящейся в нисходящем тренде и не имеющей перспектив. Главное, что российский избиратель не прощает политикам слабости. Может простить властителю жесткость, авторитарный стиль, насилие, даже иногда кровь, но не слабость. А Медведев, имея огромные конституционные полномочия, отказался от претензий на власть, дав тем самым такую слабину, которую невозможно было и представить.