15-летие журнала ELLE отмечали «по-взрослому»: оперный певец Дмитрий Хворостовский и композитор Игорь Крутой представили в Малом театре музыкальный проект «Deja Vu». Название соответствовало контенту: почти всем гостям чудилось, будто бы все эти мелодии и стихотворные конструкции они где-то слышали.

Среди гостей вечера были как звезды для ширнармасс — Валерия и Иосиф Пригожин, Кира Пластинина, Оксана Федорова, Яна Рудковская, Андрей Малахов, Екатерина Гусева, — так и звезды узко московской специализации, широко известные в пределах Садового кольца. В этом сезоне модно приглашать на светские мероприятия Анну Чапман. При ближайшем рассмотрении это существо оказалось действительно очень сексапильным. Вроде и простая внешность, и одета слишком старательно — в бухгалтерии любой средней корпорации таких навалом, но именно в Чапман есть какое-то неуловимое колдовство, так что мужчин из КГБ вполне можно понять. Ненадолго зашла поздравить семью издателя певица Патрисия Каас. Сати Спивакова убежала аккурат перед началом концерта — честно призналась, что выставка в галерее миллиардерши Сардаровой ей важнее. Кстати, когда-то Владимиру Спивакову настоятельно предлагали быть в этом проекте третьим, но он уклонился.

Сообщалось, что проект «Дежа-вю» — уникальное смешение классического вокала, современной эстрадной музыки, дирижерского искусства Константина Орбеляна и поэзии Лилии Виноградовой (пафосные строфы на сложных, как говорят хипстеры, щах. — прим. автора) на итальянском, французском и английском языках. Вдобавок к этому уникальному смешению над оркестром еще и повис экран с компьютерной графикой, и там все время пестрила какая-то разнохвостица: то рыцарь с мечом, то старинная открыточка, то вдруг кинокадры из «Москва слезам не верит».

Композитор Игорь Крутой — безусловно, умный поп-мелодист и блистательный бизнесмен. Он летает на собственном борту, он купил квартиру Михаила Горбачева, у него апартаменты в Монако. Кто еще из российских музыкальных продюсеров или композиторов такого добился? Он блестяще продал МузТВ. Он создал крепкий проект «Новая Волна». И мы его за это уважаем. Но композиторского дарования Игоря Крутого на батальное полотно не хватает. И потому уже на третьей песне начинается полнейшее музыкальное дежа-вю — что мне это все напоминает? И что-то аргентинское, и что-то итальянское, и что-то оперное, и что-то французское. Вспоминалась злая эпиграмма «Как у Кушнира у Сашки не стихи, а промокашки. Промокает он, однако, не с меня, а с Пастернака».

Такой же «лукэлайк», пирожок с ничем, и орбеляновский оркестр — плод трудолюбия дирижера Константина Орбеляна, без слез, без жизни, без любви имитирующий настоящее. К шестой песне зрители стали шептаться, болтать, мусолить программки. Хлопали активно, но потом, на приеме в фойе театра, общественность тихонько интересовалась: что во всем этом делает Хворостовский и неужели он не понимает? (Меня, правда, больше интересовало, как он все это выучил наизусть). На самый распространенный вопрос отвечу так: Хворостовский — обладатель очень презентабельной внешности и очень красиво окрашенного баритона. Он трудолюбив, у него хорошая техника. Но — послушайте финал Евгения Онегина в исполнении Хворостовского и сравните с тем же Отсом (была где-то в сети запись онегинского финала в исполнении Отс — Вишневская). И станет ясно — где страдающая душа, а где холодная демонстрация одного из самых красивых в мире голосов. И почему Онегина именно Хворостовского действительно можно заподозрить в «затее хитрости презренной».

Тем не менее со светской точки зрения вечер был организован хорошо. Три позолоченных соловья — Крутой, Виноградова и Орбелян — и соловьище, до такой степени забронзовевшее, что уж и не разберешь, настоящее оно или памятник, идеально подходят российскому ELLE, который тоже коммерчески очень успешный, очень работящий, относительно профессиональный и удивительно безликий.

Все это, кстати, работает. ELLE — самый близкий к народу глянец (Cosmo не в счет), а главред журнала Елена Сотникова как-то очень лично самоощущает, что ее аудитория примет «лукэлайк» за чистую монету. В 45-м году во Франции журнал зарождался как противовес кутюру, как журнал, близкий к реальной женщине. Рядом со мной, похоже, сидела эта самая «реальная женщина» в понимании издания-юбиляра. Когда я, вздохнув от безнадеги, взглянула на соседку, она сообщила, что по ее мнению, Игорь Крутой является квинтэссенцией творчества. Последнее словосочетание, наверное, вычитала в журнале ELLE. А может, в стихах Лилии Виноградовой.