Как-то мы со знатным юмористом Семеном Альтовым завтракали в Одессе под одесский же коньяк. Гостиница называлась «Черное море».

— Я по нему, по этому морю, как-то отправлялся в круиз, — вспомнил к случаю и принялся рассказывать Семен. – Дело было в перестройку. Круиз – это более чем звучало! Загрузились мы на пароход, разобрались по каютам. Ждем отправления. Провожают пароходы совсем не так, как поезда, – и это точно! Какой же поезд провожают целый день? Да никакой.

Настала ночь, а пароход все не отчаливал. Поползли слухи насчет того, что бандиты не могут договориться с хозяевами плавсредства, властями и, кто там еще провожает пароходы... У каждой «высокой договаривающейся стороны» был свой взгляд на то, как делить вырученные за билеты на круиз деньги.

Пошел второй день. Люди отдыхали как могли и наблюдали с палубы закаты, рассветы, облачность и иные явления природы. Пассажиров все-таки кормили. Поев, они с удвоенной силой принимались искать признаки скорого отбытия.

— Смотрите, еду грузят! О, капитан прошел на свой мостик! Дым показался из трубы!

Так настал и третий день. Все шло по накатанной: рассвет, обед, выпивка, дым из трубы, проход капитана, закат, ужин, выпивка. Вокруг, как и положено, море.

К вечеру сообщили о результатах переговоров формальных лидеров города с неформальными: к 12.00 следующего дня пароход должен быть очищен от пассажиров. Все и всё оставшееся на борту будет за него выкинуто немедленно после наступления полудня. Понятно, что ужин так и тянулся до этого самого полудня – с танцами, концертами, фейерверками и прочей красотой. Альтов запомнил (вот уже сколько лет прошло с перестройки, а картина так и стоит у него перед глазами) как к его жене подошла одна модная певица, пьяная правда, и говорит: «Отдай мне своего! Ну на час всего, а?»

Утром все торопливо, под холодными взглядами братвы, выгрузились — и похмелялись уже на берегу.
— А деньги вам вернули?
— Нет. К тому ж я и не платил ничего: я же там как артист был.
— А неустойку тебе выплатили? Ты же понес убыток, мог же эти три дня где-то на чёсе провести.
— Не, никаких компенсаций. А как же круиз назывался?
— Ну это неважно.
— Я должен вспомнить! То ли «Солнечный», то ли «Золотой», то ли «Яркий»...

Он с час думал, мы уж закончили завтрак, выпили еще – и тут его пробило: «Бархатный сезон»!

Хотя, казалось бы, термин «бархатный сезон» — это, скорей, не для Одессы, а для Сочи, в массовом-то сознании. Что касается парохода, который вроде точно поплывет, ведь было объявлено, вон шум какой поднят, и артисты собраны, и прочие знаменитости, они торгуют лицами, и капитана уж сколько раз там видели люди, и деньги собраны (!) – это как бы намек на известное спортивное мероприятие.

И все дружно верят, что оно состоится! Ну и что, что ничего не построено?
Ведь движение есть.

Но в любом случае можно и без повода, и без зажигания греческого огня громко любить родину, получать за это хорошую зарплату, размахивать трехцветной символикой и кататься на лыжах по снегу в субтропиках. Не обязательно, кстати, мероприятие отменят. Но даже если и так, национальная идея от этого не пострадает: все равно вряд ли в 2014 жизнь остановится. Можно себе представить, чтоб в каком-нибудь 2015 году Кремль задним числом спускал вниз тезис: «Национальная идея страны – Олимпиада 2014 года»? Это что же, жить прошлым, жить в прошлом? Почему нет. Ведь никто же не удивляется тому, что главная заслуга сегодняшних казенных патриотов – победа 1945 года.

Непростой выбор с Олимпиадой-14: не знаешь, что почетней — продуть или отменить.