Канал «Культура» сделал щедрый подарок зрителям. В понедельник здесь начался показ фильма Михаила Козакова «Очарование зла» и полной авторской версии «Подстрочника» Лилии Лунгиной. Одновременный старт двух столь значительных проектов наводит на мысль, что данной акцией новое руководство канала дает сигнал о начале долгожданных перемен.

У фильмов Козакова и Лунгиной общая судьба: «Очарование зла» пролежало на полке четыре года, «Подстрочник» ― одиннадцать. Да и встреча их на «Культуре» не случайна. Есть некий высший смысл в том, что они соседствуют в эфире, причем именно в таком порядке: сначала идет «Очарование», следом за ним ― «Подстрочник». Козаков пытается понять причины зла, в то время как на долю Лунгиной достались следствия.

Начнем с Козакова. Русская эмиграция в Париже тридцатых поражает воображение концентрацией жертв и палачей здесь и сейчас: Гучков, председатель III Госдумы, храбрый генерал Миллер (убиты агентами НКВД), генерал Скоблин с женой, известной певицей Плевицкой (агенты НКВД), Сергей Третьяков, внук основателя (агент НКВД, убит в концлагере), Сергей Эфрон (агент НКВД, расстрелян на родине в 41-м), его жена Марина Цветаева (повесилась в Елабуге за месяц до гибели мужа)... Через десять лет в живых не останется никого из обитателей прелестных парижских салонов. До конца восьмидесятых доживут только главные герои ― Вера Гучкова и Александр Болевич (в прототипах Радзевич, любовник Цветаевой, боевой друг Эфрона, которого он же завербовал.). Служба в советской охранке отменит их личную жизнь. Они обожали друг друга, а виделись урывками и умерли врозь: он ― в богадельне под Парижем, она ― в Кембридже.

Впрочем, режиссера интересуют не частности, а система, ввергнувшая в водоворот предательства лучших людей России. Очарование зла затягивает как бездна. Вот уже и прелестная Верочка Гучкова хочет быть агентом, рвется в Москву. С милой непосредственностью она рассказывает старшим товарищам, что видела в столе у папеньки папку с надписью «заговор». Сей артефакт повлечет за собой вереницу смертей. И, когда территория будет зачищена органами окончательно, неизбежно встанет вопрос: почему люди, бежавшие от апокалипсиса большевистского, добровольно вверглись в апокалипсис чекистский? Так в фильме кроме основной, политической, прорастает тема, блистательно сформулированная Ахмадулиной: «к предательству таинственная страсть».

Наверняка у зрителей возникнет еще один вопрос: почему отличный фильм, где основательность материала не отменяет занимательности сюжета, так долго не пускали в эфир? Думаю, потому, что диагноз режиссера оказался слишком болезненным для нашего сегодня. Репрессии, подозрительность, вера в заговоры против державы, деление на наших и ненаших, война с собственным народом ― вот те ферменты, на которых заквашивалась советская власть. Тогда формировались основы мирозданья, которые мы не в силах преодолеть и в ХХI веке. «Очарование зла» ― не самое удачное название для фильма, затрагивающего вечные русские проблемы. Оно ближе к бодлеровским «Цветам зла» с их подростковым бунтарским романтизмом. А у Козакова все другое ― кряжевое, кровавое, непреодолимое.

Судьба Лилии Лунгиной ― попытка не только выжить, но и достойно жить в этом «другом», оставаясь в самые людоедские годы свободной в несвободной стране. Так сложилась ее жизнь, что детство прошло в Германии, Палестине, Франции (гипотетически она могла пересекаться в Париже с героями Козакова); юность совпала с войной; ранняя молодость ― с антисемитскими сталинскими кампаниями; поздняя ― с крушением оттепельных надежд; середина жизни ― с болотным застоем; финал ― с крушением перестроечных иллюзий. Однако богатая биография ― лишь фон для неустанной работы души, которая и делает «Подстрочник» событием. Меня всегда удивляло, когда современники Сталина из числа порядочных людей признавались в том, что искренне верили в вождя, потому что ничего не понимали. Лунгина с младых ногтей понимала все. Тем не менее она, как мало кто, умела ощущать полноту бытия в каждую отпущенную ей минуту. Именно этот феноменальный интерес к жизни во всех ее проявлениях на фоне страшной истории ХХ века и составляет главный нерв «Подстрочника».

Жаль, что авторская версия режиссера Олега Дормана демонстрируется на «Культуре» по одной серии в день, а не по четыре, как это было летом на канале «Россия». Не надо нас беречь. Нас так долго обкладывали ватой покоя и благоденствия, что нам необходим шок, удар, как можно более длительное погружение в плотные слои подлинной реальности. И Козакову, и Лунгиной удалось это сделать. Именно поэтому они числятся в категории «неформата», а их фильмы так долго откладывает ТВ. Интеллектуальное мужество, неконформизм мысли, самостоянье ― все это теперь неформат. А потому уж слишком провидчески звучит в «Очаровании зла» чудесный романс на стихи Георгия Иванова: «И ничему не возродиться ― ни под серпом, ни под орлом».