Берлускони — воплощение несбыточной мечты всякого равноудаленного олигарха. Предприниматель, который не только с нуля построил огромную бизнес-империю, но и поставил государство ей на службу.

Феномен Берлускони уникален для современной политкорректной Европы, он стал символом того, что в основе отношений крупного бизнеса и власти везде, даже в супердемократическом обществе, лежит вечный принцип — стремление использовать друг друга в собственных интересах. Развитые демократии отличаются в этом смысле от недоразвитых одним: для сдерживания некрасивых порывов магнатов и политиков там созданы эффективные и — что важно — правовые механизмы. Но и они иногда дают сбои.

Коррупция лучше коммунизма

Когда в феврале 1992 года группа итальянских прокуроров во главе с Антонио ди Пьетро начала операцию «Чистые руки», дабы освободить итальянское общество от системы круговой поруки между бизнесом и властью, они едва ли могли предвидеть две вещи. Во-первых, что антикоррупционная кампания на корню разрушит политическую систему: канули в Лету партии христианских демократов и социалистов, правившие страной в послевоенные десятилетия. Во-вторых, что «очищение» приведет к власти человека, который не только станет для многих европейцев воплощением коррупции, но и радикально решит проблему взаимоотношений бизнеса и государства — он просто превратит Италию в огромный холдинг под собственным контролем.

Операция «Чистые руки» началась с ареста миланского босса Социалистической партии Марио Кьеза, который требовал у мелкого предпринимателя Луки Меньи 7 миллионов лир (около $5 тыс.) на уборку помещений патронируемого социалистами фонда в поддержку сирот и стариков. Миллиардер Сильвио Берлускони жил и работал в той же предпринимательской среде, что и Меньи, только на принципиально ином уровне.

Его сторонники, которых в Италии немало, рассказывают, как гениальный менеджер сражался с вязавшей его по рукам и ногам коррумпированной системой, пробиваясь вопреки поборам политических партий. Оппоненты Берлускони уверены в обратном — свою гигантскую империю, распространившуюся на все сферы жизни каждого итальянца (от жилья, построенного его концерном, до вечерней телепрограммы и любимой футбольной команды, которыми он владеет), олигарх создал именно благодаря своим связям с криминалом и политиками. Среди последних упоминают и бывшего главу итальянского правительства Беттино Кракси, многолетнего лидера социалистов, который благоволил энергичному бизнесмену.

В основе итальянской политической системы 1940-х--1990-х годов лежал неписаный постулат, который благословили американские архитекторы послевоенной Италии: лучше коррупция, чем коммунизм.

Ведь именно Италия считалась «слабым звеном» в цепи западноевропейских демократий — приход к власти коммунистов был там вполне реален после краха фашистского режима. Да и позднее компартия оставалась мощной политической силой. Кракси, который в середине 1990-х под угрозой тюремного заключения бежал из Италии и умер в тунисской ссылке в январе 2000 года, говорил в одном из последних интервью, что незаконное финансирование партий было на протяжении полувека основой существования истеблишмента. Коммунистов щедро финансировали из Москвы, а правоцентристы опирались на местный бизнес. Иными словами — непрозрачная система денежных вливаний, о которой всем было известно, не в последнюю очередь существовала потому, что она была необходима с политической точки зрения.

Не случайно потребность в «очищении» возникла именно тогда, когда не стало «красной угрозы». Любопытно, что на протяжении 1990-х, то есть после краха коммунизма, скандалы, связанные с взаимоотношениями бизнеса и власти, потрясли три страны — опоры континентальной Европы: Италию, Францию и Германию. В центре разбирательств оказались те, кто олицетворял европейскую политику: итальянцы Беттино Кракси и лидер христианских демократов Джулио Андреотти (он тоже стал жертвой «Чистых рук»), француз Франсуа Миттеран и немец Гельмут Коль.

Как конверты становятся чемоданами

Миттерана совершенно не интересовали деньги — в его кармане никогда не водилось и сотни франков. О том чтобы именитый политик, а потом и президент при необходимости мог расплатиться, на протяжении более чем 20 лет заботилась специальная секретарша. Время от времени она заглядывала в офис государственной нефтяной компании Elf Aquitaine, откуда всякий раз уходила с конвертом наличных. По мере карьерного роста Миттерана конверты превратились в чемоданчики.

Так описывает отношения политики и крупного бизнеса Лоик Ле Флок-Прижан, бывший президент Elf, в книге «Дело Elf, дело государства», написанной с его слов журналистом газеты Le Figaro. В мае 2001 года отставной магнат вместе с тремя бывшими заместителями и экс-министром иностранных дел Роланом Дюма был приговорен к тюремному сроку за коррупцию.

Французский энергетический гигант Elf Aquitaine (после приватизации и слияния с другой компанией он теперь называется TotalFinaElf) в конце 1990-х стал символом теневой стороны европейского истеблишмента. По словам Ле Флок-Прижана, на протяжении трех десятилетий корпорация была великолепно отлаженной кассой для политиков самого разного толка (опекали не только власть предержащих, но и оппозицию, ведь расстановка сил часто меняется). Приняв на работу любовницу министра Ролана Дюма Кристин Девье-Жонкур (уже будучи в тюрьме, она разразилась бестселлером с красноречивым названием «Шлюха республики»), Elf получила прямой канал влияния на правительство.

Если бы речь шла о примитивном подкупе важных политиков со стороны большого бизнеса, дело Elf едва ли приобрело бы такие масштабы. Это была улица с двусторонним движением.

Незаконные методы поставили и на службу государственным интересам — руководители страны использовали нефтяную компанию не меньше, чем она их.

Так, история с приватизацией в 1992 году на территории бывшей ГДР нефтекомбината Leuna и сети из 900 автозаправочных станций Minol, с которой, собственно, и начался скандал вокруг Elf, было важным поручением Миттерана в поддержку его друга Коля. «Мы должны были добиться того, чтобы после падения Берлинской стены именно Франция стала первым иностранным инвестором на востоке Германии. Это продемонстрировало бы силу страны, и этого для укрепления отношений с Парижем хотел и канцлер Коль. Проект Leuna имел огромное политическое значение, и нам с самого начала было ясно, что потребуются и очень большие взятки», — утверждает Ле Флош-Прижан. «Все окружение Елисейского дворца было в курсе этого дела. И вообще Elf считалась настоящей дойной коровой нашей республики», — добавляет Ролан Дюма.

Трудно удержаться от сопоставления французского энергогиганта с иными отечественными естественными монополиями.

Для удачного осуществления сделки на счета подставных фирм в Швейцарии было переведено 256 млн франков. В 1999 году, когда в Германии разгорелся скандал, связанный с незаконными взносами крупных предпринимателей в казну ХДС, наружу выплыла и эта афера. Тогда из архивов Коля бесследно исчезли важные документы о сделке. Экс-канцлеру скандал стоил поста почетного председателя партии и депутатского кресла в бундестаге. От него тщетно требовали назвать теневых спонсоров партии — Коль стоически стерпел все обвинения, но партнеров не сдал. Не то воспитание.

Еще большую роль Elf, а точнее второе лицо компании Альфред Сирвен, играл при проведении внешней политики Франции в Африке, где дела государственного масштаба вообще никогда не обходятся без серьезных взяток. Не случайно при аресте на Филиппинах два года назад Сирвен, исчезнувший из Парижа в 1997 году, первым делом прожевал sim-карту своего телефона, а потом заявил следователям: «Того, что я знаю, достаточно, чтобы республика 20 раз взлетела на воздух».

Республика на воздух не взлетела, «чемоданы с компроматом» почему-то не вскрыли. И вот что интересно: в тюрьме осталось бывшее руководство Elf во главе с Ле Флок-Прижаном и Сирвеном, а дело Ролана Дюма было пересмотрено и его полностью оправдали в январе этого года. Дело Коля, отмолчавшегося о спонсорах, просто умерло — он тихо удалился в тень, оставшись канцлером-легендой, великим объединителем Германии. После многолетнего разбирательства и громких обвинений в связях с мафией в конце прошлого года был оправдан и Джулио Андреотти: суд решил, что с мафией он был связан слишком давно, до 1980 года, а это вроде бы и не в счет.

Ролан Дюма действовавшую при Миттеране систему назвал «тонкой игрой света и тени», а на все обвинения в свой адрес отвечал, что действовал в интересах Франции.

От бизнесменов такие аргументы не принимаются. Может быть, им стоит стать политиками?

Олигарх в кубе

Очевидно, именно так и подумал Сильвио Берлускони, который в 1994 году во главе только что созданного движения «Вперед, Италия» выиграл парламентские выборы и стал премьером. Левые были в шоке — под обновлением истеблишмента они имели в виду совершенно иное.

Первый срок Берлускони продолжался недолго — его буквально затравили повестками в суд и прокуратуру, и через восемь месяцев он подал в отставку. Однако, к удивлению многих, в 2001 году разочарованные левым правительством избиратели вновь проголосовали за экстравагантного магната. Наученный горьким опытом, Берлускони стремительно начал перекраивать государство под себя.

За год пребывания у власти он провел через парламент серию законов, которые сделали его почти неуязвимым. О смягчении ответственности за подтасовку финансовой отчетности (по этому пункту Берлускони пытались судить пять раз на протяжении 1990-х); об ограничении правового сотрудничества Италии с другими странами (во избежание получения обвинительных документов против Берлускони и его менеджеров из-за границы); о переносе процесса в другое место в случае недоверия судье; наконец — о юридическом иммунитете пяти высших должностных лиц страны. В планах кавалера Сильвио — закон об иммунитете для всех депутатов, который позволит ему избежать ответственности и после ухода с поста премьера — в парламент-то он всегда попадет.

Одновременно Берлускони успешно отбился от обвинений в конфликте интересов (крупнейший предприниматель и глава исполнительной власти), а также подмял под себя большую часть медиа. Как бизнесмен, он контролирует три телеканала (более 44% рынка), ряд газет и книжных издательств (все это входит в компанию Fininvest), как премьер — способен влиять на государственную телерадиовещательную корпорацию RAI (еще 44% рынка).

Берлускони — это олигарх, возведенный в абсолютную степень. Он уже не просто влияет на государство, он стал этим самым государством.

Кавалер Сильвио, органично смотревшийся бы в любой из стран переходного периода, в Западной Европе выглядит довольно дико. Поэтому перспективы дальнейшего политико-экономического взлета итальянского премьера сомнительны — так далеко заступать за грань общепринятого в отношениях политики и бизнеса не позволено никому.

Но это не значит, что сами принципы отношений между бизнесом и властью кардинальным образом изменятся. Соблазн воспользоваться связями с теми, от кого зависит принятие решений и формирование правил игры, не исчезает у крупного бизнеса никогда. Тем более что политики слишком уж часто готовы обменять свои возможности на удовлетворение своих же потребностей.

Автор — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» — специально для «RusTopNews.Ru — Комментарии».