Цивилизованное партстроительство действительно не стали откладывать в долгий ящик. В пятницу Дума рассматривает предложение очередного лидера думской фракции «Родина» Дмитрия Рогозина о сокращении числа вице-спикеров и думских комитетов. Поскольку предложение прошло Совет Думы и ставит в неловкое положение конструктивное большинство, парламентская общественность делает вывод, что Рогозина оформляют в оппозицию. Хотя контуры этого сценария отчетливо проступили еще месяц назад. В торжественном плановом низложении левака-выскочки Сергея Глазьева и в захватившей свежеизбранного президента идее организовать, наконец, политическую конкуренцию и гражданское общество уже вполне читалось: Ро-го-зин.

Сюжетный поворот в духе популярной реплики Бродского-Довлатова: может, тогда ну ее, парламентскую демократию? Не пора ли уже в Конституции однопартийность прописать?

Социологи сегодня не могут сказать с точностью, кому больше обязана «Родина» своим триумфом — Глазьеву или Рогозину. Известно, по крайней мере, что вклад Рогозина весьма велик. Тем не менее экстремист Глазьев оставался единственным по сути новым политиком первого путинского срока. Левый популист в образе молодого экономиста, знающего много научных слов, сам, можно сказать, попал в средоточие ожиданий. Экстремиста Рогозина вынесла наверх многоходовая распасовка, разыгранная на левом фланге личным политтехнологом Владимира Путина Владиславом Сурковым.

Распасовка, нацеленная не на усиление открытой политической конкуренции, а на ее эффективную профилактику. Ведь и сегодня Рогозина не существует как политической фигуры. Уже хотя бы потому, что у него нет — вообще нет — экономических взглядов. Есть агрессивный бренд «Рогозин», настоявшийся на кремлевской антиолигархической кампании, призванный максимально этим настроениям соответствовать, поощряющий ксенофобию и любые формы антизападного протеста.

В сущности, Рогозин — выразитель не столько идеологии, сколько собранного в единое предложение пакета национальных комплексов.

Оппозиционность предполагает альтернативный взгляд на государственную политику. Сегодняшний же Рогозин с функциональной точки зрения не оппозиция, а карикатура. Очищенная от гротеска, она приобретает вид актуальной политической линии. Рогозин формулирует повестку дня для протестной секции путинского большинства и одновременно представляет Путина умеренным либералом, действующим в специфическом пространстве и потому получившим право на ревизию правил политического обихода. По схеме: разворачиваем атаку на олигархов — поручаем Рогозину ее сопровождение — указываем на Рогозина — все с пониманием кивают: мол, хорошо видим общественный запрос — жмем с новой силой на педаль.

~Пародирующая политическую борьбу ставка на сверхлояльного оппозиционера Рогозина легализует экстремизм как таковой и новую вывороченную расстановку сил: экстремисты — в центре, умеренные — на правах маргиналов — по краям. Но дело не только в этом. Ставка на Рогозина означает укоренение подковерного торга — в Кремле, в правительстве, в Думе. Торга, в котором оппозицию друг другу составляют отраслевые и аппаратные лоббисты, а президент определяет по итогам управляемой им схватки настоящую и единственную линию так называемого национального успеха.

Формирование нового правительства уже свело в тяжелом внутреннем конфликте — надолго ли? — альтернативные представления о государственном курсе: проекты, грубо говоря, консервативной управленческой оптимизации и либеральной структурной модернизации. У этих внутриаппаратных партий есть свои лидеры, свои программы и свои сторонники в парламенте, все состоящие сегодня — так сложилось — в многопрофильной кремлевской фракции. Оформление этого спора в цивилизованную конкуренцию невозможно в условиях всепобеждающего принципа аппаратного разруливания. Так что левоправоцентристская «Единая Россия» пусть теперь голосует за запрет митингов и за его отмену. А ультраправолеворадикальная «Родина» пусть ей тут от имени Владислава Суркова составит оппозицию.