Будем справедливы к нашим правоохранительным органам и не станем приписывать им лишнего. Вот теперь получилось, что прокуратура снова наехала на Леонида Невзлина, обвинив его в соучастии в убийствах. И это сразу после того, как он сам официально попросил защитить его от шантажа и угроз со стороны некоего господина, который требует за свою свидетельскую лояльность несколько миллионов долларов. Заметим попутно, что, конечно же, нехорошо со стороны этого господина так неоправданно задирать цены на организацию свидетельских показаний. Сначала цены начнут кусаться, потом прокуратура начнет надзирать за соблюдением законности, в том числе и за незаконным давлением на свидетелей с целью получения необходимых обвинительных показаний. А так ведь недалеко и до развала всей стройной системы построения доказательной базы в так удачно на сегодняшний день сложившемся российском судопроизводстве. Но это к слову. Справедливость же требует сказать вот о чем. Обращался г-н Невзлин в прокуратуру с просьбой защитить его от угроз и шантажа? Обращался. Прокуратура предложила через Интерпол выдать ей г-на Невзлина — по упомянутому обвинению в соучастии в убийстве — и, буде его выдадут, непременно его тут же посадит в хорошо охраняемое заведение. Конечно, кто-то скажет, что вот есть только косвенные доказательства, что сам свидетель, мягко говоря, не только не мать Тереза, но даже и не Павлик Морозов, что вину доказывают в суде и т. п. Это, конечно же, просто мелкое брюзжание. Ведь в любом случае при таком развитии событий г-н Невзлин будет точно в безопасности — во всяком случае, относительно того господина, на которого он и заявлял в прокуратуру.

То есть прокуратура приняла реальные меры по заявлению одного из совладельцев ЮКОСа. Конечно, некоторым такое решение проблемы покажется странным, но ведь каждый оперирует привычными для себя инструментами.

~ Так что будем справедливы к нашим правоохранительным органам. Заявление они получили и меры приняли.

Печально в этой истории другое. То, что реальное положение вещей никаким образом не проистекает из сообщений официальных государственных институтов. Обвинение гражданина Н. в чем угодно со стороны правоохранительных органов ни в коем случае не означает причастность этого гражданина к инкриминируемому. Как говаривал незабвенный Константин Сергеевич Станиславский, не верю! Именно такой результат получается в итоге неутомимой работы нашей судебно-правоохранительной системы за последние несколько лет. Это вовсе не значит, что какой-то господин не причастен, скажем, к организации убийства или еще чего. Это только значит, что для общества сегодня заявления прокуратуры или следствия о его виновности вовсе не достаточно, чтобы признать это доказанным. Это не говоря о таком частном случае, когда обвинение выносит известный прокурор-судья г-н Колесников, поскольку здесь можно быть практически уверенным в том, что никаких реальных доказательств произносимого обвинения просто не существует. Проще говоря, в реально важнейшей для любого государства судебно-правоохранительной системе сегодня в России сложилась некоторая инсценировка известной истории про мальчика-шутника. Ну того, который все кричал «волки, волки!» и так утомил всех своим враньем, что, когда волки пришли и он про это исправно, но теперь уже честно проинформировал, он был послан со своей информацией. И все это, как мы знаем, печально кончилось. И в нашем случае все это кончится весьма печально.

Потому что скоро будет получаться так, что, когда прокуратура будет обвинять кого-то в действительно им содеянном, общество — да, мало что в сегодняшней жизни значащее, но все же существующее — может посчитать все ровно наоборот, именно по вышеупомянутому принципу.

В конце концов, нынешняя короткая, но уже такая яркая эпоха, когда на руководящую и довольно высокую должность можно легко попасть прямо со сходки, а уголовная ментальность объявляется серьезной деловой хваткой, не может длиться бесконечно. И тогда общественное доверие к судебно-правоохранительной системе весьма и весьма пригодилось бы. Тем важнее сегодня сохранить хотя бы минимальное семя, из которого оно, это доверие, могло бы вырасти.