Имущественное расслоение растет. На долю 20% богатейших граждан приходится все более и более значительная доля общенационального дохода, тогда как «средний класс» и беднейшие слои получают все меньшую долю общего пирога. Все преимущества новой экономики и начавшегося в стране экономического подъема оказываются на руку богачам, тогда как рядовые граждане с трудом справляются с последствиями бюджетно-налоговой политики нынешнего правительства и непрерывно растущими расходами на образование и здравоохранение, не говоря уже о повышении цен на продовольствие и бензин. Целостность общества оказалась под вопросом, в стране ощутима социальная напряженность; главный, однако, вопрос состоит в том, способна ли такая структура общества поддерживать экономический рост? Не приведет ли относительное снижение доходов среднего класса к пагубному сокращению его покупательной способности, подорвав тем самым внутренний рынок и поставив страну в зависимость от экспорта?

Речь здесь, конечно, идет о США. По последним данным американского статистического ведомства (US Census Bureau), в 1973 г. на 20% самых состоятельных семей страны приходилось 44% общенационального дохода; к 2002 г. этот показатель достиг 50%. Доли всех остальных групп в общенациональном пироге за этот период сократились; доля самых бедных 20% упала с 4,2% до 3,5%. Неужели образцово-показательная Америка «среднего класса» растворяется? Именно в этом обвиняют демократы администрацию Джорджа Буша: по их мнению, программа сокращения налогов, проведенная нынешней администрацией, идет на пользу, в первую очередь, богатым; усилению имущественного расслоения способствуют, как считается, и отмена двойного обложения дивидендов по акциям, и существенное сокращение налогов на наследство.

Происходящему, конечно, есть множество объяснений. Это и старение населения: демографический баланс сдвигается в пользу пенсионеров, в руках которых — вполне естественно — сосредоточено все больше дорогих домов, пенсионных счетов, акций и так далее: всего того, что их детям и внукам еще только предстоит скопить или унаследовать. Это и приток новых иммигрантов (из Мексики, например), которым достается самая незавидная работа, которая зачастую оплачивается теперь гораздо ниже, чем раньше, когда ее выполняли «коренные» американцы. В США сейчас все громче слышны голоса тех, кто опасается, что сочетание бедности и культурной обособленности тех же мексиканцев приведет к созданию внутри США все более многочисленной субнации, подрывающей устои самой американской цивилизации. Существенный фактор, наконец (пожалуй наиболее существенный), — это отток рабочих мест из США в ту же Мексику, в страны Юго-Восточной Азии, бьющий в первую очередь по беднейшим американцам.

Однако с усилением неравенства — со всеми его негативными социальными последствиями — сталкиваются сейчас не только США. Те же самые проблемы обсуждаются в Китае, где экономический рост последних лет подстегнул рост имущественного расслоения: душевой ВВП в прибрежных провинциях в разы превышает душевой ВВП западных районов страны. Те же проблемы, как мы знаем, обсуждают сейчас и в России, причем ставит их не только правительство, призывающее сейчас к сокращению бедности. До того как о чрезмерном уровне имущественного расслоения в стране заговорили в правительственных кабинетах, его долго и настойчиво ставили нам на вид заезжие эксперты и благонамеренные международные организации вроде ООН.

На самом деле, углубление имущественного неравенства в США — это в первую очередь проявление качественных сдвигов в американской экономике.

От оттока рабочих мест страдают, прежде всего, те, чьи рабочие места не предполагают высокой квалификации — именно их легче всего перевезти в развивающиеся страны. Богатеют, наоборот, представители «новой экономики», занятые в тех отраслях, которые становятся для США в новом столетии отраслями специализации, — вместе взятые их можно назвать «обслуживанием бизнеса». Все честно: наиболее активные и способные не просто подстроились к условиям новой экономики, а сами же и создали ее; кто-то, разумеется, этого сделать не смог и проиграл. То же и в Китае: страна становится мастерской мира, и потому повышенные доходы сосредоточены в соответствующих отраслях прорыва. Средний класс формируется уже потом, в эпоху поступательного экономического роста, когда некогда престижные и высокооплачиваемые профессии становятся массовыми.

Через 10–15 лет американский средний (в смысле самый массовый) класс будет сильно отличаться от китайского и по своей профессиональной принадлежности, и по уровню доходов.

~В этом смысле, конечно, нынешняя чрезвычайная степень имущественного расслоения в России говорит лишь о резких сдвигах в экономике страны за последние десять лет. Ослабление этого неравенства, сокращение бедности и формирование массового «среднего класса» в XXI веке станет, по-видимому, возможно только в случае нахождения страной своей ниши в глобальной экономике. Вопрос лишь в том, можно ли, глядя на сегодняшние 20% самых зажиточных россиян, понять, что станет в среднесрочной перспективе отечественным средним классом?