Подавляющее большинство так называемых громких дел, то есть вызывающих значительный общественный интерес, отличаются не только тем, что почти никогда они не доводятся до конца. Еще одна постоянная особенность: даже при объявлении, что виновные найдены, их дела либо разваливаются в суде, либо просто оставляют устойчивое впечатление, что подлинные виновные все равно остаются на свободе. Понятно, что подобного рода дела не могут расследоваться без давления сверху в ту или иную сторону, что часто по политическим соображениям требуется в короткие сроки представить обществу виновных или тех, кто на эту роль назначен политической необходимостью. Все это присуще не только России. Особенность заключается в том, что подобного рода способы у нас становятся системой.

В результате общество перестает доверять заявлениям прокуратуры, следствия и решениям суда даже в том случае, когда информация достоверна. И эта проблема куда серьезнее, чем несколько нераскрытых, пусть даже и громких дел.

Поступила очередная позитивная новость из Чечни: председатель республиканского верховного суда Зиявди Заурбеков заявляет о восстановлении судебной системы в регионе. Если верить статистике, приведенной Заурбековым, «из 15 районных и городских судов Чеченской республики на сегодняшний день функционируют 14 судов. Кроме того, работает верховный суд, а также Грозненский гарнизонный военный суд».

Оснований считать, что председатель верховного суда Чечни искажает картину происходящего, нет, поэтому можно вслед за ним порадоваться, что судебная система в Чечне теперь практически ничем не отличается от аналогов в других регионах.

То есть, как и на всей территории Российской Федерации, формально судебная система в Чечне существует, а на самом деле фактически не работает.

Потому что, и это ни для кого не секрет, со всей системой правоохранительной деятельности в целом творится что-то неладное.

Вот в четверг Благовещенский городской суд признал виновным в предъявленном преступлении участкового инспектора милиции Альфреда Султанова и приговорил его к трем годам лишения свободы условно с испытательным сроком три года. Приговор Султанову — это первый результат расследования декабрьских событий в Благовещенске (Башкирия), когда сотрудники правоохранительных органов устроили полноценную зачистку в мирном городе. История привлекла внимание общественности, власти были вынуждены среагировать, последовали сначала оргвыводы, а потом следствие и суд. Казалось бы все правильно.

<1>События в Благовещенске вышли за пределы Башкирии именно благодаря масштабу произошедшего. Не так часто посреди России устраивают массовое избиение мирных граждан, чтобы об этом можно было молчать. Именно поэтому вынесение условного приговора участковому, участвовавшему в тех событиях, вызывает вопросы. Либо он вовсе не причастен к произволу, и тогда его надо оправдать, либо он заработал на полноценное наказание. Возможна и третья версия, видимо, более реальная: следствие не представило достаточного количества материалов, и потому суд был вынужден вынести половинчатое решение.

В тот же четверг Смоленский областной суд оправдал подсудимых Игоря Рябоконя и Юрия Стаценко по эпизоду, связанному с похищением три года назад первого вице-президента «ЛУКойла» Сергея Кукуры. Решение суда не принесло существенных перемен в жизнь обвиняемых. По другим делам они были признаны виновными в убийстве двух человек и осуждены на 20 и 19 дет лишения свободы, соответственно. Эта история тоже выглядит странно. Первый вице-президент «ЛУКойла» не тот человек, которого можно просто так похитить. Статус жертвы предполагал серьезное и ответственное отношение к делу. И, когда дело разваливается в суде, это значит, что либо следствие было проведено халтурно, либо поиск изначально был пущен по ложному следу. И в том и в другом случае о законности речи идти не может.

Складывается ощущение, что лучше всего правоохранительная система работает в тех случаях, когда ответ на вопрос уже известен. Когда суд, начиная рассмотрение дела, в принципе уже знает, какие решения надо вынести. Как это было, например, со всеми судами, которые принимали решение по «делу ЮКОСа». Разумеется, такой корпоративный способ работы сильно облегчает работу следствия.

Зато, если решение заранее не принято, то есть надо выяснять, что происходило на самом деле, тут же начинаются проблемы, дела не доходят до суда или разваливаются непосредственно в ходе процесса.

Прокуратура вносит протест, начинается новое следствие (как сказали бы в Америке — опять расходуются деньги налогоплательщиков) и новый суд. И это, повторимся, далеко не единичные случаи, особенно если речь идет о делах резонансных, которыми интересуется общество и СМИ. Все это никак не повышает доверия, и без того невеликого, к правоохранительной системе. И в этой ситуации показательные чистки «оборотней» никаким образом не могут заменить давно назревшей и совершенно необходимой серьезной реформы всей правоохранительной системы.