Удаленность вождя от всего остального и отсутствие других внятных и влиятельных фигур нехороши не только затруднением в поисках преемника.

Назначение Михаила Фрадкова главой СВР, безусловно, будет оценено как очередной блестящий кадровый (или политический) шаг Владимира Путина. В российской исторической традиции так сложилось, что у каждого вождя есть подобная особенность: каждый его шаг оценивается окружением и пропагандой как гениальный. Иногда, как это случилось в новейшие времена, добавляется, если кто помнит, что этот очередной «сильный ход качественно меняет ситуацию». Насколько качественно меняет ситуацию новое назначение, понять самостоятельно, видимо, не получится. Равно это относится ко всем сильным ходам наступившей осени. Хорошо, что есть специальные люди, способные это растолковать: кремлевских соловьев нынче больше, чем пригодных для их пения яблонь на той же территории. Ну а то, что за каждой осанной случается Гефсиманский сад, это ведь все заграничная история и нас, суверенных, не касается.

Можно, конечно, посетовать, что все эти звонкие ходы последнего времени мало сообразуются с какой-то логикой внятной и последовательной государственной политики, что кадровые решения несколько напоминают тасование колоды карт настолько неновой, что вспоминается выражение «такие карты только вилкой сдавать». Что разговоры о том, что хромая утка вот-вот снова превратится в белого лебедя, откладывают обсуждение более важных вопросов, в частности о том, что же собственно конкретного собирается предлагать обществу победившая до выборов партия кроме слогана «Путин с нами».

Интересно все же другое.

Первое лицо — оно и есть первое, но в нашей действительности остальной пьедестал остается постоянно пустым — нет, условно говоря, ни бронзовых, ни серебряных медалистов.

Отсюда, например, и моментальное преобразование ведущей тройки из списка ЕР в просто список с единственным лидером. Качество нашей элиты таково, каково оно есть – в конце концов, не прошли еще три непоротых на партхозактивах и пленумах поколения, чтобы элита ощущала себя таковой вне зависимости от личной близости к первому лицу или хотя бы к его администрации. Но такая удаленность вождя от всего остального и отсутствие других внятных и влиятельных фигур нехороши не только затруднением в поисках преемника. В силу исторической необходимости всегда появляется кто-то, кто, никак не претендуя на роль преемника или наследника, оказывается весьма полезен для решения задач именно государственной важности. Министр финансов Сокольников, сделавший рубль из мусора твердой национальной валютой, нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе, председатель Госплана Вознесенский, председатель Совмина Косыгин. И из последних времен – кто бы что ни говорил – Егор Гайдар. Этот перечень, как и любой другой, не может претендовать на полноту, речь только о том, что в любую вождистскую эпоху (а иных мы пока не знаем) рядом с вождем оказывались люди, способные на серьезные и результативные шаги для решения задач, куда более важных для государства и общества, чем поиск путей сохранения буквы Конституции при окончательном испускании ее духа.

Пока, видимо, принято считать, что с таким нефтяным счастьем нет у нас никаких проблем и нет потому потребности в том, чтобы на важные посты назначались люди, профессионально безусловно пригодные.

Не вообще номенклатурно соответствующие, а необходимые именно на этом месте. Поэтому интересоваться новыми назначениями имеет смысл в основном родным и близким назначаемых, а также их новым подчиненным. Не стоит ждать серьезных прорывов в получивших новых руководителей направлениях. Ситуация со всеми последними решениями несколько напоминает рассказ Жванецкого «Одесский пароход», когда на призыв капитана прибавить ход ему отвечают в том смысле, что если бы он, капитан, не был так занят, то он бы увидел, что судно уже третью неделю стоит в доке на ремонте.