Цивилизация
Арест матери семерых детей Светланы Давыдовой по подозрению в госизмене, за которую ей может грозить 20 лет тюрьмы, по общественному резонансу может перекрыть самые громкие истории «украинской кампании». Еще и потому, что война, как бы политики ни заверяли, что Россия в ней не участвует, пришла на нашу территорию — жительницу Вязьмы чуть не официально уже именуют «украинской шпионкой».
По версии следствия, в апреле 2014 года Светлана Давыдова сообщила в посольство Украины о передислокации расположенной недалеко от ее дома воинской части. Женщина заметила, что казармы опустели, а в маршрутке услышала, как один из пассажиров по телефону рассказывает, что его и сослуживцев «переправляют в Москву в штатском, а оттуда дальше в командировку».
Из сопоставления двух этих событий у Давыдовой сложилось впечатление, что российских военнослужащих посылают в Донбасс. Об этом она и сообщила по телефону в посольство Украины.
Спустя девять месяцев после этих событий (непонятно, почему так долго ждали, Давыдова не вела никакой политической деятельности и явно не собиралась уезжать из страны) ее решили арестовать.
Реальный срок Давыдовой по обвинению в госизмене фактически будет означать косвенное признание того, что мы ведем войну с Украиной. Если пойти дальше, то общение любого россиянина с украинцем — позвонил родственникам, рассказал про то, что говорят в транспорте, — может быть расценено как передача информации «врагу», а следовательно — измена родине. Очень хочется надеяться, что до этого не дойдет.
Между тем законодательная база для этого уже есть. В ноябре 2012 года было принято новое, расширенное толкование понятия «госизмена». До этих изменений в законе госизменой считались «шпионаж и другая помощь иностранному государству, наносящая вред внешней безопасности России». Потом в определение добавили действия против «конституционного строя, суверенитета и государственной целостности».
Но все равно не очень понятно, как звонок женщины в посольство Украины о перемещении одной российской воинской части мог угрожать конституционному строю, суверенитету и государственной целостности России.
Если Давыдову оправдают за отсутствием события преступления, ее арест можно списать на бюрократические перегибы «на местах» в желании уловить политические настроения и угодить начальству.
Но и само это дело, и ставшие известными подробности задержания женщины, когда в квартиру, где она живет с мужем и детьми, ворвались два десятка сотрудников органов, выглядят как своеобразная проверка общества на вменяемость.
И на готовность вернуться в прошлое. Тяжелое, боязливое, нервное. Когда одни кричали вслед: «Дочь врага народа!», а другие втягивали голову в плечи, слыша шаги на лестнице глубокой ночью…
Дело Давыдовой подводит очень важную черту под периодом очевидного закручивания гаек в обществе при одобрении такой политики большинством россиян. Раньше политзаключенными становились реальные политические активисты. Они знали, на что шли и какую цену могут заплатить за свои слова и действия. А обыватели либо вздыхали, либо возмущались, но в общем особо не переживали. Ведь их это точно не касается. Картин не имеют, лесом не владеют, нефтяными скважинами тоже.
Но сейчас оказывается, что «врагом родины» может оказаться и обычная многодетная мать из Вязьмы, которой не нравится война.
Пока, судя по комментариям к этой истории в соцсетях, реакция общества на ее арест неоднозначная. С одной стороны, люди пытаются понять, за что именно хотят наказать Давыдову. Видимо, их все-таки пугает выдвижение самого страшного политического обвинения в адрес далекой от политики женщины.
С другой стороны, много комментариев идет в духе «так ей и надо». Таким образом люди публично пытаются вытолкнуть «предателей» из своих рядов. И показать — «я-то уж точно не такой».
Это первые очевидные признаки формирования общества войны. Именно таким — запуганным и воодушевленным одновременно — оно было и в сталинские времена. Проблема заключалась в том, что сегодня ты клеймишь предателей и врагов народа вместе со всеми, а завтра предателем объявляют тебя.
Дело Pussy Riot стало предвестником идеологического поворота России к неоконсерватизму. Дело Светланы Давыдовой может стать началом поворота страны к практике преследования далеких от политики и гражданской активности людей.
Его исход точно подскажет, пора ли уже вспоминать вечные русские пословицы «От сумы и от тюрьмы не зарекайся», «Был бы человек, а статья найдется» и прочий тюремно-лагерный фольклор, воплотившийся в том числе в неизменно популярном в России шансоне. Или оно станет лишь очередным частным эпизодом эпохи внутренней агрессии и всеобщей подозрительности, разогретых пропагандой.
Но осадок все равно останется.
