Что-то серьезное происходит в литературе. Вернее, так: в литературе уже произошло, и вот, наконец, эти тектонические сдвиги, обвалы и трещины дошли до вершины литературного истеблишмента — до самых рафинированных жюри.

Вот, например, в прошлом году весной российскую премию «Поэт» получил Юлий Ким. Страшно вспомнить, сколько было возмущений! Кто-то из больших русских поэтов, кажется, покинул жюри в знак протеста… Против чего? Против того, что поэт — это не обязательно чернокудрый юноша (в наше время чаще седовласый дяденька) с запрокинуто-надмирным лицом, с полуприкрытыми глазами гения, с тягучим голосом, слаборазличимым уже из третьего ряда.

Это не обязательно шелестящая тога и запах маринованной рыбы от лаврового венка.

И вот это возмущало.

А потом, когда осенью прошлого года «Нобелевку» дали Светлане Алексиевич, вообще началась настоящая Вальпургиева ночь критиков, скептиков и насмешников. Отбросим в сторону политический аспект. Даже те, кто разделял общественную позицию Алексиевич, все равно были возмущены самим фактом того, что главная литературная премия мира была присуждена за какие-то интервью. Не перо и бумага на веранде Дома творчества в Переделкино, а магнитофон на жалких коммунальных кухнях с дальнейшей расшифровкой сбивчивых рассказов несчастных людей.

Возмущенным староверам и снобам не важно было, что книги Алексиевич «У войны не женское лицо» и «Зачарованные смертью» — это слова, которые входят в ум и душу, как скальпель, как лазерный луч, пробуждая гнев, ужас и сострадание. Им важнее была формальная, статусная отнесенность к «высокой литературе».

Сегодня Нобелевскую премию получил Боб Дилан.

Радует, что шведские академики сумели влепить такую пощечину затхлому общественному вкусу.

Но это не просто нобелевский эпатаж. Боб Дилан действительно выдающийся поэт — и это может увидеть всякий, кто прочтет его стихи хотя бы в подстрочниках. Ибо плохое стихотворение самый лучший перевод не спасет, а хорошее — даже самый простой подстрочник не испортит. Попробуйте, не пожалеете. А то, что он поет свои стихи под гитару, ничего не меняет.

Высоцкий и Окуджава — при всей разнице их поэтических систем — тоже были поэты, а не… а не кто? А не барды? Но бард — это и есть поэт.

В Англии словом «Бард» с большой буквы, не называя имени, обозначают Шекспира, Вильяма нашего. Точнее, всехнего, глобально-планетарного поэта.

Да, в конце концов, из четырех столпов, на которых зиждется европейская поэзия, — а это Гомер, Алкей, Сапфо и Гораций — трое были певцами под гитару. Под кифару, извините. А пятый столп, великий Пиндар, отчасти пересоздавшийся в одах Горация, тот был и вовсе автор текстов слов для хорового пения.

Так что не надо снобизма. Снобизм — это очень смешно.

Но вернемся к Бобу Дилану. Его поэзия — это простые слова с очень внятной образностью, ритмом строк и созвучий, очень часто с сюжетом, и обязательно — со страстной любовью к людям. Дилан весьма социален, он полон сочувствия к человеку, к бедняку, к несчастному, он защищает слабого, плачет по его судьбе, помогает ему распрямиться и взглянуть на небо и в глаза другу — и он презирает буржуазность, пресыщенность, вседозволенность, скотство богатых и властных.

Может быть, он чуточку похож на молодого Маяковского, периода «Нате», «Вам» и «Облака в штанах», и это прекрасно.

Хороший поэт. И я надеюсь, что появятся новые переводы Дилана, сделанные российскими поэтами. Так что это присуждение будет неким важным импульсом для современной российской поэзии. Уж простите меня, при всем моем уважении-обожании Шимборской и Транстрёмера, — еще более важным.

Нужны прорывы в форме, в смыслах, в целевой аудитории.

Мне возразят: «Ну как можно было присуждать «Нобелевку» Дилану, когда рядом Филип Рот и другие фундаментальные писатели?» Конечно, и Рот, и Мураками, и великий кениец Нгугива Тхионго — выдающиеся авторы, каждый по-своему. Но пусть простится мне, непрофессионалу в музыке, такая ассоциация: если бы присуждали «музыкальную «Нобелевку», то ее надо было присудить скорее Галине Уствольской, чем Георгию Свиридову. Потому что, при всем уважении к почтенной традиции, новаторство чуточку дороже.

Говорят: «Ах, бедный Филип Рот! Теперь не дождется своей «Нобелевки!» Но позвольте! Судьба писателя — это не очередь за премией.

Кто-то весело спрашивает: «Так! Значит, можно будет и за твиттер получить «Нобелевку»?» А почему, собственно, нет? Боб Дилан начал петь свои песни аж в 1961 году. То есть у него громадный творческий стаж. И если кто-то в течение десятилетий будет самым любимым твиттер-автором, и в его твитах не будет угасать поэтичность, эмоциональность, социальность — очень даже может быть. Не робейте!

В общем, пора уже усвоить: сегодняшняя литература меняется и как текст, и как социальный организм.

Как говорят в народе, нынче вам не тогда. Прекрасно, что шведские академики это почувствовали, поняли и обозначили своим решением.

Тем временем в моем фейсбуке копятся ворчливые отзывы на присуждение Нобелевской премии, и я с печалью думаю: «Боже! Вот эти старперско-консервативные бурчания — что, мол, Дилан всего лишь рок-певец, и что Шнуру приготовиться, и что есть «Высокая Литература», а Дилан тут ни при чем, и так далее… и все это пишут молодые люди».

Дети мои! Почему вы такие безнадежно престарелые?