— А почему это, собственно, женщин нельзя бить? — задумчиво говорит художник N., крепкий мужчина с высшим гуманитарным образованием. — А если она по-другому не понимает? Телочки же такие, сама знаешь, все на инстинктах. Вдруг она первая начала? Набросилась на него? Кусалась?

Мы дискутируем, вполне светски — не так давно журналистка одного издания для юных хипстеров написала о том, как ее избил бойфренд (а до того в гламурных и народных медиа долго обсуждали, к примеру, историю с побоями жены известного артиста: «Такого хорошего мужика довела!»), и оказалось, что этот вопрос — спорный.

Рукоприкладство внезапно превратилось в последнее прибежище плюрализма. Во всех приличных гостиных города — что виртуальных, что старомодно кухонных — хорошим тоном вдруг стали беседы о конвенциональных границах насилия (да-да, там прямо так и говорят, наливая).

Все делятся свежими мнениями, обмениваются контраргументами, ведут радиоэфиры и пишут колонки (здравствуйте). Многие даже удивляются: баб-то у нас всегда били, что это вдруг все так встрепенулись?

Наконец-то понеслась по кочкам общественная дискуссия, на очереди — не менее увлекательные диспуты о физических методах воспитания детей. Об избиениях, да. Это же у нас тоже очень спорный вопрос. Читайте во всех фейсбуках города.

Пару лет назад довлатовская фраза «Может, еще обсудим — красть или не красть в гостях серебряные ложки?!» казалась милой интеллигентской иронией, сегодня же этот непростой этический вопрос может обсуждаться всерьез.

— Ну послушайте, милый мой, что значит нельзя? — станет говорить прогрессивная общественность. — Мы же все с вами взрослые люди. Вы видели вообще, как они лежали, ложечки эти? Плохо они лежали, как специалист вам говорю.

— Ложечка ложечке рознь, — веско скажет рассудительный А. — Серебряную украсть и впрямь моветон, но вот ежели позолоченная, винтажная, то чего бы, собственно, не стянуть?

— Я у знакомых не краду, — сообщит совестливый Б. — И вам не советую. Но был у меня как-то случай: еду давеча в поезде Москва — Петербург, и там ложечка в стакане так элегически звяк-звяк, звяк-звяк...

— Надо бы сперва разобраться, не было ли тут провокации, — горячо заговорит В. — К чему все эти манящие серебряные изгибы? Эти таинственные узоры? Эти бесстыдные впадины?..

— Да что вы прицепились к этим ложкам! — вспыхнет вдруг Г., пряча в карман что-то блестящее. — Других проблем в стране нет?! Вы дороги эти, что ли, не видели? Образование? ЖКХ?!

— У меня вот тоже есть ложечка, — вскинет брови Д. — От прабабки досталась, мельхиоровая. И представьте себе, никто ее ни разу не украл.

— Россию загубить хотите? — стукнет по столу Е., когда все уже начнут расходиться. — Скрепу нашу единственную поломать? Где это видано, чтобы ложечки серебряные и не крали?!

— Да в Америке вашей мебель вовсю воруют, вон — комод уже понесли! — закричит вдруг Ж.

И будут «круглые столы» по вопросу серебряных ложечек. И форумы. И телешоу.

А главное, все это снова будет намного интересней безликой статистики: в России каждый год избивают больше 600 тыс. женщин — и это только те, которые рассказали, потому что 70% пострадавших от домашнего насилия — молчат. 14 тыс. женщин гибнут — то есть каждые 40 минут, — и это только те, про которых точно известно.

От 600 тыс. до 2 млн детей (по разным – и самым скромным – данным) регулярно избивают родители, чувствуя себя в своем праве, 10% этих детей не выживают, большинство спасшихся станут бить уже своих жен и детей.

Конечно, нужны разговоры. И нормальные законы, и суды, и полиция, которая сама хоть чем-то отличается от тех, к кому лениво двинулась на вызов.

Но есть, правда, вещи важнее: прийти домой и не ударить собственную жену. Ни сейчас, ни завтра, никогда.

И не ударить своего ребенка.

Не ударить его.