Зепп Блаттер передумал. В принципе, это само по себе уже событие. Любой чиновник терпеть не может менять точку зрения. Особенно высказанную неоднократно и однозначно. Потому что это пусть не всеми, не всегда и вовсе не обязательно справедливо, но будет воспринято как слабость.

На днях Блаттер сообщил, что в ближайшее время тренеры команд получат возможность дважды за матч потребовать видеопросмотра эпизода, в котором не согласны с решением арбитра.

Сенсация или локальный, частный эпизод в истории футбола? Куда больше похоже на сенсацию, пусть пока и не свершившуюся. Ведь решение это неизбежно вынудит отказаться от одной из самых священных коров современного футбола — «грязного» времени.

На протяжении лет футбольные чиновники повторяли логическую цепочку из двух звеньев. Любое использование судьями видеоповторов приведет к непозволительному затягиванию времени матча, что недопустимо. А отсюда следовало неизбежное — да, арбитры ошибаются, но они же люди. Наиболее известен этот тезис в формулировке Урса Линси, генерального секретаря ФИФА, заявившего в 2005-м буквально следующее:

«Тренеры, игроки и судьи — все совершают ошибки. Это часть игры. Происходящее на поле я бы назвал «первичным матчем». А то, что вы видите на телеэкранах, просто не относится к этому непосредственно, напрямую. Это то, что я назвал бы «вторичным матчем». Видеодоказательства хороши для принятия дисциплинарных решений, но и только. Как мы всегда подчеркиваем в ФИФА, человеческий фактор в футболе должен быть сохранен. Он отражает саму жизнь, и мы должны защищать это».

Как это правильно понимать? Почему фотофиниш на стометровке, в велогонках или лыжах уместен и никто не говорит, что ошибки — часть жизни? Почему правильность взятия ворот в хоккее определяется с помощью видеоповторов десятилетиями, сводя к минимуму возможность несправедливого исхода игры?

Во всех четырех основных профессиональных лигах Северной Америки (НФЛ, МЛБ, НБА и НХЛ) использование видеоповторов судьями является нормой. Точно так же, как еще в уйме видов спорта, командных и индивидуальных: волейболе, автогонках, легкой атлетике, теннисе, регби, крикете и т.д.

Неужто все они — бездушные игры, не похожие на жизнь, в отличие от его величества футбола?

Существуют две основные точки зрения на то, почему ФИФА долгие годы упорно сопротивлялась проникновению видеоповторов в футбол. Одна — традиции, мол, футболу не с руки подстраиваться под какие-то новомодные тенденции. Тезис, конечно, выглядит довольно красиво, но верится в него с трудом. Разве что если понимать его именно в плоскости высокомерного отношения к остальным видам спорта. Футбол — игра номер один во всем мире, кроме Североамериканского континента. А если очень захотеть, можно за уши подтянуть тезис про то, что американский футбол — тоже футбол, из названия следует. А потому, мол, нам никакие тенденции и новации не указ...

Вторая распространенная точка зрения по данному вопросу касается непосредственно футбольных чиновников. Можно назвать ее оппозиционной или, скажем, коррупционной. Футбол — многомиллиардный бизнес, и иметь рычаги влияния на результат необычайно важно. Приверженцев у этой точки зрения достаточно. Фактов вроде бы хватает, и даже книг на эту тему написано немало. С этой версией, вероятно, все более или менее ясно. В том плане, что ее обсуждение — абсолютно отдельная тема, безотносительно революционной истинности или родства с «теориями заговоров».

Вернемся к версии про исторические традиции, которые никак нельзя нарушать. Известно, что теннис тоже довольно чопорный вид спорта. Появиться на корте Уимблдона не в белом — жуткий моветон и страшное а-та-та. Но одно дело — цвет трусов и маек, другое — развитие вида спорта.

С 80-х годов прошлого века в теннисе стали внедрять компьютерные системы определения — задел ли мяч сетку, попал ли в квадрат подачи. И уже несколько лет существует правило, близкое к тому, которое анонсирует нынче Блаттер. Если игрок не согласен с решением арбитра, он может использовать право на «челлендж»: оспорить попадание/непопадание мяча в поле.

Волейбол, конечно, не самый популярный вид спорта. Но его стоит вспоминать даже не столько потому, что в нем тоже активно внедряются видеоповторы в судейство и есть все тот же «челлендж». Волейбол не боится изменений, и именно кардинальные изменения в правилах за последние десятилетия позволили ему вернуть ускользавшую популярность и внимание телевидения.

Говоря о хоккее, важно помнить об очень важном нюансе — рассматриваются только ситуации, непосредственно связанные со взятием ворот. Это, в принципе, ответ Мишелю Платини с его тезисом, что, допустив видеопросмотры, футбол превратит матчи в пятичасовую тягомотину. В хоккее — взятие ворот, в футболе, к примеру, происшедшее в пределах штрафной площади.

Ну и наконец, вспомним про другой футбол, американский. Там тоже есть очень близкое правило — право на два «челленджа» у тренера. Причем, если ты заставил судей смотреть повторы без оснований, теряешь тайм-аут. Но если был прав оба раза, получишь еще и право на третий «челлендж».

И все же ключевой нюанс, отличающий все вышеприведенные виды от футбола, — «летоисчисление». «Грязное» время, безусловно, анахронизм, от которого отказалось большинство игровых видов спорта. Но как раз в данном случае это точно традиция, в отличие от как бы традиции с «человеческим фактором» и «правом на ошибку».

И, думается, именно этот психологический шаг — перейти на «чистое» время — может стать самым сложным. Хотя подсчет реального игрового времени в футболе давно существует и в среднем составляет примерно 2/3 от общего.

Но одно дело — подсчеты, другое — отказ от чего-то являющегося реально очень привычным. Пусть даже этот ход и правильный, и назревший. Но стоит учитывать и то, что между вариантами летоисчисления от «грязного» к «чистому» лежит довольно большое пространство промежуточных версий. Упрощая и обобщая, скажем так — есть совмещенные варианты, когда игровое время останавливается не всякий раз, а только в определенных случаях.

Кстати, возвращаясь к словам Линси, стоит отметить, что формально видеоповторы могут использоваться в качестве доказательства уже с далекого 1970-го. Но только после матча для принятия каких-то дисциплинарных выводов.

В 2007-м были проведены попытки приспособить системы близкие к теннисным, но решили, что все это слишком сложно и громоздко, а еще и дорого. Разразился большой скандал. Пол Хоукинг — один из авторов системы Hawk-eye, вложивший большие средства в адаптацию системы к футбольным реалиям, — написал Блаттеру открытое письмо о том, что все эксперименты и тесты доказали, что система работает. К делу подключились другие заинтересованные лица, и почва к внедрению системы «видеогол» была окончательно удобрена.

Одобрение системы «видеогол» на уровне ФИФА еще недавно представлялось единственным шагом, на который футбол решится в обозримом будущем. Но что-то заставило Блаттера передумать. В любом случае это «ж-ж-ж» неспроста. И не суть важно, что именно вынуждает Зеппа Блаттера на перемены: внезапно проснувшееся стремление к идеалу, примеры из других видов спорта или пошатывающееся кресло. Важно, что эти перемены грядут...

Болейте на здоровье!