Цивилизация
Культ молодости в современном искусстве приобрел почти религиозный оттенок. Почему-то стало считаться, что развитие возможно лишь за счет притока юных дарований, чьими устами глаголет художественная истина. Люди за тридцать сами собой перемещаются в разряд ветеранов и классиков, от которых уже не ждут особых открытий. А основные надежды возлагаются на дерзких дебютантов. В результате естественный процесс смены поколений ускоряется насильственным образом – не сказать, чтобы во благо самого искусства. Это же не спортивная гимнастика, где в пятнадцать лет ты чемпион, а в двадцать пять – ходячая легенда с отработанным ресурсом.
В изобразительном искусстве другие циклы созревания и становления. Что, впрочем, не мешает гениям проявлять себя на всю катушку в раннем возрасте. Но вундеркиндов всегда мало, а юниорских вакансий в мире пооткрывалось множество. Заполняются кем угодно.
Разумеется, молодым везде дорога, кто бы спорил. Загвоздка лишь в том, что надо еще научиться претворять свои амбиции в реальные художественные стратегии. С этим не рождаются и с молоком матери не всасывают. То, что многие нетерпеливые юниоры принимают за дедовщину и зажим таланта, на самом деле является вполне органичным препятствием на пути сырого продукта. Не секрет, что на старте молодые художники обычно видят два способа продвинуться – или подражать успешным трендам, или выводить собственные рецепты наперекор всему и вся. Честно говоря, оба способа одинаково сомнительны, но миновать эту стадию не удается никому. А некоторые даже застревают в ней навечно.
Это все к тому, что смотр актуальных художников, устроенный галереей Diehl + Gallery One, демонстрирует приверженность авторов к проверенным схемам. Устроители могли бы взять и бунтарей-недоучек, что тоже модно, но остановили выбор все-таки на респектабельном варианте.
Можно с уверенностью сказать, что каждый из этих художников хорошо знаком с текущими интернациональными тенденциями – они просматриваются здесь невооруженным глазом.
Скажем, абстрактные пластиковые скульптуры Леонида Сохранского не выбивались бы из интерьерного ряда в любой зарубежной галерее. И такую живопись, как у Вадима и Ирины Грабковых (серия «Парад любви» представляет собой акриловые переложения фотопортретов с укрупненными пикселями), можно встретить на любой арт-ярмарке от Базеля до Майами. Экспрессивные дадаистские коллажи Игоря Скалетского следуют тому хорошему тону, который воцарился на выставках по всей планете еще в середине прошлого века. И внедрение в холст всевозможных текстов тоже не новость – разве что посчитать оригинальным ходом Лады Наконечной использование фраз не на английском, а на украинском. Если же сопроводить надписи типа «Я не хочу про це говорить» и «Нiщо не змiнилося» адекватным переводом на этикетках, сердце любого ценителя искусства в любой части мира мгновенно успокоится.
Практически в каждом экспонате содержится что-нибудь узнаваемое.
Только узнаваемость происходит не из окружающей жизни, что могло бы говорить о наблюдательности авторов, а из контекста международной арт-практики. Так делают другие, уже признанные художники, а чем мы хуже? В принципе, ничем даже и не хуже, но и не лучше. Почти такие же, что и грустно. Если сказать сейчас авторитетно: «Вот, ребята, это самое оно!», то подхваченная манера приживется на годы. Вполне вероятно, впрочем, что кому-то из них ничего иного и не нужно. Подобным репертуаром заполнены сотни галерей Европы и Америки – найдется место и для следующих опусов в том же роде. Но существует еще шанс не рассматривать себя в качестве носителей пресловутой «свежей крови», а всего лишь поискать собственную интонацию. Процесс может занять годы, но вообще-то искусство никуда не опаздывает.
