Цивилизация
Нынешний международный фестиваль «Мода и стиль в фотографии» уже шестой по счету. Он проводится раз в два года, циклически приходя на смену «Фотобьеннале». Возник фестиваль десять лет назад, когда последствия кризиса 1998 года не позволяли, казалось, даже думать о чем-то подобном. Дальше дело пошло по нарастающей — и вот опять устроители столкнулись с экономическим бедствием. Правда, в этот раз обошлось без потрясений и свертывания фестивальной программы. Все заделы реализованы — более того, добавилось несколько сюжетов, которых не было в первоначальном плане.
Например, в последний момент в расписании появилась выставка Дэвида Линча, который будет фигурировать в качестве художника и фотографа.
Фестивальные события предъявят публике поэтапно, в течение месяца. «Парк культуры» будет по мере поступления реагировать на наиболее значимые и интересные. А первый экспозиционный триптих уже открылся в Новом Манеже — здесь развернуты персональные выставки Ли Миллер, Пьера Жаана, Натана Лернера. Эти авторы не были связаны между собой лично, но работали в одну и ту же эпоху: пик их карьер пришелся на 30–50-е годы прошлого века. Более того, имеются и другие факторы, позволившие показать их работы в общем выставочном пространстве. Все трое так или иначе испытывали влияние сюрреализма, имели отношение к производству рекламы и не оставались равнодушными к окружающим бедствиям, стремясь их запечатлеть на пленку.
Пожалуй, наиболее удивительным образом этот коктейль сказался на творческой биографии американки Ли Миллер, которая в 1928 году приехала в Париж и прижилась в Европе.
Она начинала в качестве фотомодели журнала Vogue, однако стремилась к самостоятельности и вскоре открыла собственную студию на Монпарнасе.
Будучи музой и моделью знаменитого Мана Рея, она вошла в круг парижских сюрреалистов и пробовала себя на художественном поприще. А выйдя замуж за богатого египтянина, принялась путешествовать по миру, оттачивая свою сюрреалистическую манеру. При всей этой богемности трудно было ожидать от Ли Миллер особых гражданственных порывов, однако они возникли в годы Второй мировой. Став официальным военным корреспондентом Vogue (оцените парадоксальное словосочетание), она последовала за американскими войсками после их высадки в Нормандии, снимала военные действия, полевые госпитали, освобожденных узников Дахау и других нацистских концлагерей. А в перерывах между боями приезжала в Лондон и фотографировала моду. Весь этот творческий микст и представлен сейчас в Новом Манеже.
В соседнем зале демонстрируются работы Пьера Жаана, тоже сюрреалиста, друга и соавтора Жана Кокто.
Как и многие его парижские коллеги, он еще до войны активно вовлекся в журнальную фэшн-фотографию. На выставке можно увидеть характерные образцы сюрреалистической рекламы тех лет — например, флакон духов, якобы проткнутый шпагой или окруженный глазными яблоками. Как ни странно, но эта деятельность не прекращалась даже в годы немецкой оккупации. Редкие кадры с манекенщицами на тревожных парижских улицах можно считать хитом этой ретроспективы. А втайне Пьер Жаан фотографировал сцены демонтажа памятников и статуй: нацисты снимали их с постаментов, чтобы переплавить для нужд фронта или вывезти в Германию. На этом материале была построена знаменитая совместная книга Пьера Жаана и Жана Кокто «Смерть и статуи», выпущенная в 1946 году.
Третий экспонент, Натан Лернер, живя за океаном, в Чикаго, ужасов войны не испытывал, но у него перед глазами была другая социальная драма — последствия Великой депрессии.
Вообще-то, он начинал в качестве авангардиста и экспериментатора, примкнув к Ласло Мохой-Надю и другим деятелям немецкого Баухауза, перебравшимся в Америку после прихода к власти Гитлера. Казалось бы, прямая дорога ему в конструктивистский дизайн и в пучину формалистических опытов (они, кстати, на выставке в небольшом количестве присутствуют). Но Лернера пробрала чикагская «безнадега» — с безработными, пьяницами, голопузыми безнадзорными детишками и прочими прелестями падения экономики. Пронзительные уличные репортажи предельно жестки и правдивы, но что-то в них есть и кроме беспросветности.
Вроде бы странно ставить в центр «Моды и стиля» выставки со столь негламурным подтекстом, однако выбор выглядит интуитивно верным. Мол, и не такие беды, как нынешняя, бывали на свете — и ничего, люди справлялись. И оставались при этом верными своему стилю.
