Цивилизация
Давным-давно, в эру игровых автоматов, когда персоналки только нарождались, программист Кевин Флинн проник в виртуальную систему уволившей его корпорации ENCOME. Его целью была база данных компании, укравшей идею серии видеоигр, однако помимо реальных врагов программисту пришлось победить еще и виртуального: доступ к данным заблокировал компьютерный мегамозг Master Control Program. Справившись со всеми противниками, Флинн вернулся в домой и возглавил ENCOME, но неоновые переливы людей-пикселей по-прежнему манили его. Постоянно находиться в мире Трона (так звали одного из его соратников – великого воина) он не мог и, отлучаясь, оставлял наместника – своего аватара Клу. Однажды, два десятка лет назад наведавшись в виртуальность, Флинн пропал, оставив фактическим сиротой своего сына Сэма. И вот, спустя годы, от Кевина пришло загадочное сообщение, а значит, пришло время и отпрыску спасать микросхемы от очередного диктатора.
Первый «Трон», несмотря на коммерческий неуспех, был картиной во всех отношениях передовой. Фантазия о том, как живут программы и пиксели, обернулась технологическим прорывом – дизайнеры «Бегущего по лезвию» Жан Жиро и Сид Мид нарисовали целых полчаса компьютерной графики. В отличие от шедевра Ридли Скотта, рисовавшего мрачное, но реалистичное будущее, черно-неоновый мир «Трона» оказался похож на цифровой «Метрополис»: мечту о мире будущего, а не попытку его осмысления. За три десятка лет фильм стал настоящей гиковской иконой. На заветных алтарях очкариков, подобных героям дико популярного ситкома «Теория большого взрыва», постеры «Трона» висят рядом с плакатами «Звездного пути» и коллекциями фигурок героев Marvel.
В общем, проект «Трон: наследие» изначально выглядел невероятно амбициозным и многообещающим. Обещаниями сыпали и создатели. Понимая свою ответственность перед обширным фан-клубом, они клялись под конец года выдать нечто, которое, если не победит открывший год «Аватар», то как минимум
откроет новые визионерские горизонты, как архитектурное оригами «Начала» или манга-кино «Спиди-гонщика».
За годы, прошедшие между выпуском картин, два мира (реальный и цифровой) настолько сблизились, что переход между ними теперь почти осязаем – как только Сэм Флинн телепортируется внутрь пыльного отцовского компьютера, приходит время надевать разноцветные очки, уворачиваться от летящих в лицо электро-фрисби и глубже дышать во время гонок световых байков.
В те редкие моменты, когда перестает искрить, глаз отдыхает на барочных конструкциях из стекла и бетона, сменивших аскетичные светящиеся каркасы.
В небе теперь сверкает расписанный по пикселям салют, а в баре заправляет манерный алгоритм-альбинос в исполнении Майкла Шина. Помимо него здесь живут программы-калеки, программы-сирены и целых два Джеффа Бриджеса – молодой (оставшийся за главного Клу) и красиво постаревший современный. За любовную линию, в свою очередь, отвечает героиня Оливии Уайлд («Тринадцатая» из «Доктора Хауса») – почти совсем живая программа с аккуратным тоталитарным каре.
Конечно, непонятно, каким образом столько черт нашей вселенной проникло в пыльный корпус доисторической ЭВМ, но на все эстетические несоответствиях первой и второй части картины обращаешь внимание лишь задним числом: несмотря ни на что, этот сочащийся холодным электричеством мир совершенен, как хай-тек инсталляция. Сюжет здесь нужен только затем, чтобы дать в полной мере проявиться всему этому великолепию, стать мотором для цифрового светопре(д)ставления. И вот тут под софиты выходит режиссер-дебютант Джозеф Косински.
Надо сказать, что нарративных прорывов от сиквела никто и не ждал: сюжет вторичен и, как и предполагалось, примерно повторяет оригинал.
Проблема в том, что, вместо того чтобы подчинить действо законам параллельной реальности, режиссер делает прямо противоположное – олицетворенные байты кажутся не диковинными созданиями, но масками, под которыми спрятались известные актеры, а цифровое волшебство оборачивается изящным cgi-фокусом. Свернувший не одну голову мир предстает любовно воссозданной копией, ретрофутуристическим дизайнерским фанфиком, который не годится для грез, но вполне пригоден для восхищения.
Настоящий ценитель прекрасного с легкостью наплюет на сюжет, и два часа пролетят незаметно, как за просмотром гениального трехмерного скринсейвера.
Ну а тем, кто ждал нового «Спиди-гонщика», скажем, что кое-какую почву для фантазий «Трон: наследие» все же дает. Быть может, вскоре мы, как и герой фильма, сможем вытащить Оливию Уайлд прямо из монитора, и вот за эту надежду режиссеру Косински от всей души хочется сказать искреннее «спасибо».
