Цивилизация
«На этом и заканчивается мой верный рассказ о том, как я отомстила за кровь Фрэнка Росса на землях чокто, когда на них выпал снег». Финальные строки бестселлера Чарльза Портиса 1968 года в своей гранитной увесистости вполне могут встать в один ряд с мелвилловским «Зовите меня Измаил». И кажется, что для братьев Коэн именно книга, а не ее экранизация с Джоном Уэйном сорокалетней давности стала отправной точкой в путешествии на Запад — «Железной хватке», фильме, который не то что бы прикидывается вестерном, как этого ждали от Коэнов, а является им до степени, решительно недоступной даже во времена расцвета жанра.
Все, разумеется, начинается с трупа.
Негодяй Том Чейни (Джош Бролин) в приступе пьяного гнева застрелил своего работодателя Фрэнка Росса, украл его лошадь и деньги и подался в бега. Дочка Росса, 14-летняя Мэтти (Хейли Стайнфелд), к решению навалившихся проблем подошла основательно: похоронила отца, переночевала в морге с тремя мертвецами, выспалась, решила финансовые проблемы и наняла самого свирепого из местных маршалов Рустера Когберна (Джефф Бриджес), чтобы тот помог ей изловить убийцу. Именно помог: в погоню Мэтти намерена отправиться сама. Компанию стражу порядка и мстительнице составит придурковатый техасский рейнджер Лабеф (Мэтт Деймон), который сам давно охотится за Чейни ради награды.
Американская критика встретила фильм тепло, но как-то растерянно, сойдясь на том, что Коэны опять удивили, на этот раз тем, что сняли вместо кровавого абсурда настоящее жанровое кино. Отличное, разумеется. Разумеется, вполне коэновское. Но «лайт»: придурки тупы умеренно, жертвы насилия гибнут глупо, но в рамках общепринятых способов — от пули или веревки. Действие катится размеренно, оставляя зрителю массу времени на разглядывание подробностей. Чудовищный, как полуразумный осьминог, вечно пьяный к тому же, необъятный Когберн Джеффа Бриджеса показывает Дикий Запад в натуральную величину: с вонью немытого тела, неспособностью правильно сосчитать убитых тобой людей и неизбывной нищетой. Настырная Мэтти с протестантским терпением следует к своей цели, срезает висельников с деревьев, стреляет, спорит со взрослыми мужчинами и является столь же неостановимым добром, сколь неостановимым злом был Антон Чигур.
Отличная история — хоть у костра рассказать, хоть в театре «Кодак».
Вся эта суровая лирика, однако, не имеет целью ни разоблачить миф вестерна, ни даже поговорить с ним: Коэны пленных не берут. Сцена бешеной скачки Когберна (очень удачно Киноакадемия всучила Бриджесу «Оскар» за самую слабую его роль в прошлом году — не придется награждать в этом за одну из самых сильных) и Мэтти в конце фильма летит не сквозь ночь и даже не через Дикий Запад, а прямо через сердце Америки. Коэны, как все богоборцы, весьма озабочены вопросами морали и самым главным из них: откуда она берется? Если Бога нет, какой же я Чингачгук?
И в этой бешеной скачке начинают маячить ответы.
Коэны внимательно перебирают так точно собранные Портисом смертные грехи и смертные добродетели, создавшие Америку такой, как мы ее знаем: протестантское упорство и жадность, мстительность, терпение, недоступное остальному миру понимание свободы как основного инстинкта и одиночества как естественного состояния человека, умение доводить до конца как добрые дела, так и жуткие. И останавливают взгляд на самой странной безделице — неотвратимой решимости человека поступить правильно. Оказывается, в мире без Бога ее достаточно.
