Цивилизация
Близящееся 75-летие Высоцкого уже подняло медийную волну, довольно пенистую на вид. Имя и образ юбиляра эксплуатируются в самых разных контекстах — от телевизионного кулинарного шоу до вереницы сборных концертов с соответствующим репертуаром. Кульминация ожидает нас в пятницу и субботу — например, Первый канал собирается посвятить Владимиру Семеновичу практически весь субботний эфир. При таком массированном натиске на сознание скромные документальные сюжеты вроде нынешней выставки в Фотоцентре обречены оставаться на периферии «датских» торжеств. Хотя как раз здесь фигура Высоцкого предстает в наименее искаженном, утрированном или адаптированном виде, поскольку речь идет по преимуществу о репортажных съемках.
Что называется, ни прибавить, ни убавить: все выглядит ровно так, как попало в глазок фотокамеры.
Впрочем, объективная достоверность материала сама по себе не гарантирует эмоционального потрясения. Фотография — это технология фиксации реальности, а не реальность как таковая. Репортаж, как и любой другой жанр, имеет свои внутренние ограничения и подвержен стереотипам, поэтому эффект волшебства здесь достаточно редок. И даже такая яркая личность, как Владимир Высоцкий, не всегда может «вытянуть» кадр, если он, кадр, заведомо шаблонен. С этим феноменом приходится столкнуться и на выставке, где собраны около сотни снимков от двух десятков авторов.
Хроникальная их ценность не подлежит сомнению, хотя бы в силу того, что исторически ценен главный герой, а вот с художественными достоинствами обстоит несколько сложнее.
Хрестоматийные и действительно сильные, выразительные портреты юбиляра, сделанные в свое время Валерием Плотниковым, Виктором Ахломовым, Дмитрием Чижовым, соседствуют в экспозиции со снимками либо спонтанными, почти любительскими, либо несколько дежурными — как в случае с групповыми портретами, где все персонажи сбиты в кучку и ждут, когда вылетит птичка. Если учесть еще и ряд скриншотов из фильмов с участием Высоцкого (к разряду фотопроизведений их можно отнести с огромной натяжкой), то впечатление эклектики выйдет окончательным.
И, тем не менее, выставка все же трогает — возможно, как раз из-за того, что она не откалибрована.
Нетрудно вообразить, что подобное зрелище могло бы возникнуть почти стихийно году эдак в 1981-м где-нибудь в таганковском закулисье. Хотя в действительности такого не происходило, но ничего фантастического в этом предположении нет: решили бы «помянуть Володю», кликнули бы знакомых фотографов, снимавших когда-то мизансцены из «Гамлета», «Пугачева» и «Жизни Галилея», те бы, в свою очередь, подтянули других своих знакомцев, запечатлевавших Высоцкого то в шумной застольной компании, то на концертах в НИИ, — и вот уже готова камерная выставка «для своих».
Разумеется, она не тянула бы на полноценное «житие», как это обозначено в нынешнем заголовке: для настоящей агиографии требуется больше источников, да и селекция не помешала бы.
Зато неформальный порыв желающих внести свою лепту был бы очевиден. Сегодня, конечно, совсем другая ситуация, однако элементы спонтанной «народной стройки» все же угадываются.
Вот и получается, что явные минусы экспозиции вдруг оборачиваются плюсами с точки зрения «атмосферы».
Превратив неофициального кумира миллионов в икону, многие труженики культурной нивы мастерят все новые и новые украшения оклада, тогда как ощущение подлинной биографии Высоцкого неуклонно улетучивается, несмотря на регулярные вбросы каких-то фактов, прежде неизвестных. При жизни Владимира Семеновича он ведь тоже был героем мифологическим, но тот миф очень не похож на теперешний. Выставка в Фотоцентре имеет больше отношения к легенде прежней, выросшей без всякого казенного участия и расцветшей без коммерческих «удобрений».
