Цивилизация
1. «Семнадцать мгновений весны» (1972)
Эта лента Татьяны Лиозновой сделала 45-летнего актера известным на весь Советский Союз. Его герой, шеф гестапо Мюллер, может, и мало похож на свой прототип, но это, безусловно, один из самых ярких образов в советском кинематографе. А возможность процитировать слова Мюллера мало кто упускает — пусть даже без той интонации, что была присуща Броневому.
«Штирлиц, а вас я попрошу остаться».
«Контрразведчик должен знать всегда, как никто другой, что верить в наше время нельзя никому – порой даже самому себе… Мне можно».
«Не считайте себя фигурой, равной Черчиллю. Только о нем я знаю, что он любит русский коньяк больше всех остальных».
«Они все фантазеры, наши шефы. Им можно фантазировать: у них нет конкретной работы, а давать руководящие указания может даже дрессированная шимпанзе в цирке».
2. «Тот самый Мюнхгаузен» (1979)
Телефильм Марка Захарова по сценарию Григория Горина вышел через семь лет после «Семнадцати мгновений весны». Главных ролей за это время Броневому не досталось, и в «Мюнхгаузене» он тоже оказался на втором плане, сыграв эпизодическую роль герцога, от которого зависит многое, например развод заглавного героя. Но образ правителя Ганновера, который точно знает, какой покрой должен быть у мундира на современной войне, и с трудом вникает в другие, не касающиеся моды дела, удался: его фразы сразу же ушли в народ.
«Все решение – в талии! Как вы думаете, где мы будем делать талию? На уровне груди!»
«Ненаказуемо».
«Война – это не покер, ее нельзя объявлять, когда вздумается. Война – это… война».
«Отозвать всех уволенных в запас, отменить отпуска. Армию построить на центральной площади. Форма одежды летняя, парадная. Синие мундиры с золотой оторочкой, рукав вшивной. Лацканы широкие. Талия на десять сантиметров ниже, чем в мирное время».
«Барон, вы ведь разумный человек, я всегда относился к вам с симпатией. Я уважал ваш образ мыслей. Свободная линия плеча, зауженные панталоны… Вы могли бы стать примером для нашей молодежи! Она так нуждается в этом».
3. «Покровские ворота» (1983)
В фильме Михаила Козакова «Покровские ворота» Броневому досталась роль куплетиста Аркадия Варламовича Велюрова — маленького человека, делающего невеликое дело, но относящегося к нему как к чему-то большому и важному. Роль снова не главная, его персонажа затмевает чета Хоботовых, но Броневому удалось полностью реализовать заложенный в персонаже потенциал — в дуэте с поэтом Соевым, сыгранным Евгением Моргуновым.
«На улице идет дождь, а у нас идет концерт. Осень, друзья мои, прекрасная московская осень, но барометр у всех советских людей показывает «ясно»!»
«А все супруга! Вот уж поистине злой гений. С утра до вечера кадит фимиам».
«Соев, голубчик, я уважаю вашу супругу, я глубоко ценю ее вкус, но прошу вас, посмотрите финал!»
«Я прилег. Я не в силах».
4. «Формула любви» (1984)
Еще один фильм Марка Захарова и Григория Горина — вольная экранизация повести Алексея Толстого. Леонид Броневой сыграл философствующего сельского доктора, пользующего обитателей поместья, который воспринимает графа Калиостро со здоровой долей цинизма.
«А голова – предмет темный и исследованию не подлежит».
«Ипохондрия есть жестокое любострастие, которое содержит дух в непрерывном печальном положении. Тут медицина знает разные средства, лучшее из которых и самое безвредное – беседа. Слово лечит, разговор мысли отгоняет».
«Организм ваш, батенька, совсем расстроен неправильным образом жизни. Печень вялая, сердечко шалит. Как вы с ним две тыщи лет протянули – не пойму. Кончать надо с хиромантией, дружок. Пальцами искрить, вилки глотать в нашем возрасте уже не годится. И с барышнями поаккуратней. Мраморные они, не мраморные — наше дело сторона, сиди на солнышке, грейся».
«Видел я их Италию на карте. Сапог сапогом — и все».
5. «Небеса обетованные» (1991)
Перестроечная антиутопическая трагикомедия Эльдара Рязанова не принесла славы режиссеру, но Броневой в ней создал образ отставного полковника, сочувствующего бездомным, а его личная битва с угонщиками машины по праву украсила этот фильм.
«Добро пожаловать. Прошу садиться. Я хоть и красный офицер, но, как говорят, обращаться умею».
«Каждый мужчина в командировке холостой».
«Сижу, жду. Если помрет, меня будут судить за убийство. А если нет — то его, как жулика».
«Я не ем – я пью. – А-а-а-а, гротеск, понимаю».
