Цивилизация
Десять англичан на сцене Александринки упоенно издевались над собой. Женщины швыряли ноги в вертикальные шпагаты, продолжая движение и демонстрируя угол в 270 градусов; казалось, еще немного, и конечности начнут проворачиваться как колеса. Один из мужчин сдвигал свою грудную клетку по отношению к пояснице сантиметров на пятнадцать — нижние ребра спокойненько висели над пустотой. Другой подхватывал двух девиц сразу, и они дрыхли на нем, как коалы на дереве (а он вполне себе изящный балетный человек, не какой-то цирковой силач). Абсолютно у всех, казалось, отсутствовали кости — так волновались руки и ноги, выдавая то легкую рябь, то штормовой прибой.
Международный фестиваль искусств «Дягилев. P.S.» в Петербурге открылся спектаклем «FAR» Уэйна Макгрегора, известного нашим балетоманам по спектаклям «Chroma» в Большом и «Инфра» в Мариинке, а всем остальным — по танцам в фильмах о Гарри Поттере. Источником вдохновения для нынешней работы балетмейстера стала книга историка медицины Роя Портера «Плоть в эпоху Просвещения» («Flesh in the Age of Reason»).
Труд был посвящен тому, как человечество разбиралось во взаимоотношениях психики и тела — и Макгрегор решил заняться тем же самым, но на сцене.
Спектакль, в котором артисты демонстрируют сверхгибкость конечностей, был сделан в его собственной труппе Random Dance Company, в которой актеры уже привыкли демонстрировать гибкость психики и готовность к эксперименту; его названием стала аббревиатура портеровского труда, а зрители получили шестьдесят минут завораживающего негуманного зрелища на музыку Бена Фроста.
Макгрегоровским балетом Дягилевский фестиваль, разумеется, не ограничится. Опера, балет, классическая музыка, путешествия в историю и попытки угадать будущее — все, чем занимался Сергей Павлович Дягилев сто с лишним лет назад, есть в программе.
До 28 ноября фестиваль займет наиболее важные петербургские сцены — Александринка, Михайловский, БДТ. В названии не случаен знак постскриптума.
Фестиваль, придуманный пять лет назад директором Музея театрального и музыкального искусства Натальей Метелицей, занят не реконструкцией событий давних лет, а живым диалогом с человеком, что век назад организовал «Русские сезоны».
Он сидит где-то на облаках, а сегодняшние творцы пишут свои тексты ему вослед — ну, и потихоньку надеются, что Дягилеву их старания пришлись бы по душе.
У них на то есть все шансы. Дягилев, в свое время поверивший в хореографическое дарование Нижинского (который, вопреки всем классическим законам, развернул ноги артистов мысками внутрь), несомненно, заинтересовался бы жесткой, агрессивной и восхитительной пластикой Макгрегора. Оценил бы он и «Сутру» — спектакль Сиди Ларби Шеркауи, в котором хитро сплетен веселый расчет и летучее балетмейстерское вдохновение.
Хореограф поставил спектакль для полутора дюжин китайских монахов — как утверждается, из самого Шаолиня. Посмотреть на артистов, будто выпрыгнувших из фильмов с Брюсом Ли, явно придут не только поклонники классического искусства.
Дань историческим штудиям Дягилева будет отдана на вечере «Три портрета» — петербургский ансамбль «Солисты Екатерины Великой», специализирующийся на музыке эпохи барокко, даст театрализованный концерт в Меншиковском дворце.
Опера, в которую Дягилев влюбился ранее, чем в балет, представлена «Трубадуром» — в программу фестиваля входит свеженькая премьера Михайловского театра.
Выпускает спектакль Дмитрий Черняков — режиссер, чей «Евгений Онегин» стал самым большим успехом Большого театра за последние 20 лет, а его же » Руслан и Людмила» — самым большим скандалом.
По некоторым данным, всех героев патетической оперы Верди он переселяет в наше время и запирает в одной комнате, чтобы они от души могли выяснить отношения. За пультом ожидается умный и чуткий дирижер Михайловского театра Михаил Татарников.
Еще одно эффектное событие программы, в которой нет провалов и проходных вечеров, — гастроль Теодора Курентзиса и его оркестра Musica Aeterna. Пермские музыканты привезут Перселла («Дидона и Эней») и Генделя («Dixit Dominus») — и покажут, сколько страсти можно вложить в эту кружевную музыку, ни ноты в ней не меняя. Затем за ними в Петербург последует пермский балет — с прокофьевским «Шутом», в котором восстановлены декорации Михаила Ларионова, сделанные в дягилевской антрепризе, а несохранившаяся хореография с нуля сочинена Алексеем Мирошниченко. Еще одна премьера с Урала — «Свадебка» Стравинского в хореографии Иржи Килиана:
великий чех, после 1968 года навсегда обосновавшийся в Гааге, долго не хотел иметь никаких дел с нашими театрами, но в пермяков поверил и позволил им танцевать свой балет.
В Эрмитаже открывается выставка Марике ван Вармердам, специализирующейся на видеоарте (снова дягилевская стратегия — интерес к новым технологиям в искусстве). В Шереметевском дворце даст концерт французская джазовая певица Изабель Шарпантье; в ее программе — сочинения композиторов, чьи работы появлялись в «Русских сезонах».
А в Михайловском театре и Академии русского балета появится выставка Пола Колника — фотографа, что не один десяток лет снимал New York City Ballet, труппу Джорджа Баланчина, выходца из дягилевской антрепризы.
В первый вечер, перед спектаклем Макгрегора, директор феста Наталья Метелица и губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко вручили традиционную награду фестиваля — приз «Удиви меня!» Михаилу Пиотровскому. Приз, названный по фразе Дягилева, обращенной к Жану Кокто, предназначен менеджеру-инициатору «художественного проекта, объединяющего различные национальные культуры». В прошлые годы им были награждены директор московского Чеховского фестиваля Валерий Шадрин, худрук Гамбургского балета Джон Ноймайер и директор фестиваля «Балтийский дом» Сергей Шуб. Директор Эрмитажа получил статуэтку Жар-птицы за проведенную в этом году «Манифесту»; Георгий Полтавченко сказал, что фестиваль — «дань памяти замечательному человеку, который открывал русское искусство Европе» и что «времена меняются, проходят, но дело этого человека живет — в фестивале «Дягилев. Постскриптум». Кстати, говоря о программе фестиваля, имя Уэйна Макгрегора произнес правильно, а фамилию Дмитрия Чернякова все-таки перепутал.
