Цивилизация
Сцены не будет. Зритель просто заходит в убранный красным бархатом коридор, получает маску, строгое указание хранить молчание и поднимается по лестнице. В полумраке он едва заметит крупную фигуру — это один из персонажей, столяр Энгстран, в очередной раз напился и упал там, где его сразил пьяный сон.
Он большой, но не тронет; подниматься можно без опаски. Но по сторонам все-таки стоит поглядывать — в этом доме есть своя часовня, повсюду лежат церковные свечи и книги, но нравы здесь отнюдь не монастырские. Вот прислуга собралась на нижнем этаже в прачечной комнате и сочетает стирку хозяйского и своего белья с исступленными танцами, больше напоминающими плотские утехи. Вот мимо вас прошел человек в рясе, а в другую сторону — другой, в парадной флотской форме. Да, здесь везде можно ходить смело –
действие само будет поднимать вас с этажа на этаж, и по мере движения зритель будет осознавать, куда он попал.
А попал он в пьесу величайшего норвежского драматурга Генрика Ибсена, известную на российской сцене как «Привидения». В ней разыгрывается история о большом количестве скелетов во многих шкафах этого особняка — хозяйка богатого дома, госпожа Алвинг, хочет построить приют в память о своем умершем муже, флотском капитане.
Из Парижа по этому случаю приезжает их сын, художник Освальд, а на торжественный молебен из ближайшего города прибывает знакомый пастор. Все чинно поговорят друг с другом, но однажды мать застукает сына, обнимающего служанку Регину (ту, что еще пять минут назад исступленно танцевала танец страсти с другими лакеями), и к матери семейства вернутся воспоминания о том, что же происходило в этом доме раньше.
А происходило вот что: сама госпожа Алвинг в молодости (но уже будучи замужем) недвусмысленно соблазняла пастора, а Регина — не кто иная, как внебрачная дочь господина капитана от горничной. Более того, именно благодетельный пастор в свое время вернул госпожу Алвинг в семью, несмотря на ее желание бежать от брутального мужа-развратника, после бравой службы во флоте начавшего сходить с ума от пустоты провинциального городка.
Это не просто воспоминания — это настоящие призраки, которые ворвутся в действие, чтобы шептать ныне живущим персонажам, пугать их, душить их, диктовать им свою волю.
Название спектакля адресует к изначальному заглавию, которое своей пьесе дал и на котором настаивал драматург. Вместо дешевой готической игры в привидений он написал остросоциальную по временам XIX века историю о крушении протестантской этики — о том, как за фасадом благочинной жизни люди воют от раздирающих их страстей и не умеют справляться с их последствиями.
Вернувшиеся мертвые здесь руководят действиями живых, становятся причинами печальных последствий и во многом предопределяют их жизнь — и освобождается либо тот, кто умирает и сам становится призраком, либо тот, кто покидает этот странный дом. Ибсена с этой пьесой можно считать предтечей Фрейда, а саму пьесу — художественным воплощением главной мысли психоанализа: психические и невротические отклонения у людей во многом определяют их травмы, полученные в детстве, и уродливые стереотипы, унаследованные от родителей.
В нынешних «Вернувшихся» эта мысль показывается наглядно: воплощения пороков могут в буквальном смысле взять вас за руку и повести за собой по темному лабиринту, как это случилось на фестивальном показе с корреспондентом «Газеты.Ru».
В Москве новое поветрие — иммерсивные спектакли, то есть постановки, происходящие «на натуре» и вовлекающие зрителя в действие.
Вслед за суперуспешным «Черным русским», поставленным Максимом Диденко («Идиот» в Театре Наций, «Конармия» в Центре Мейерхольда, «Чапаев и Пустота» в «Практике») в особняке в Малом Гнездниковском по пушкинскому «Дубровскому», за дело взялось российско-американское творческое сообщество.
С заокеанской стороны в «Вернувшихся» — постановщики драмы Виктор Карина и Мия Занетти, участники лаборатории Journey Lab, основанной участниками нью-йоркского «Sleep No More» — спектакля-пионера жанра «бродилки». С российской — Вячеслав Дусмухаметов, который стоит за большинством проектов телеканала ТНТ, и хореограф Мигель, ранее работавший на телевизионных проектах, а также и в мюзиклах «Нотр-Дам-де-Пари» и «Ромео и Джульетта». Мигель отвечал за танцы, движение и все элементы физического театра.
Еще года полтора назад ходивший в экспериментальных, сейчас иммерсивный жанр уже вовсю прочищает горло для громкой заявки на коммерческий успех — он стал настоящим ловцом зрителя, который раньше в театр не ходил.
По разным причинам: не хватает времени, областной ли ТЮЗ с бездарными постановками в детстве отравил ему на всю жизнь ощущение театра или ему просто скучно в театральном гетто, в котором творцы ставят для самих себя и не умеют справляться с въевшимся в мозг снобизмом по отношению к зрителю.
Спектакль «Вернувшиеся» в этом смысле делает важнейшее дело: берет зрителя за руку, как ребенка, и возвращает его внутрь действия — в данном случае, на секундочку, действия не самой простой пьесы не самого простого драматурга. И лишний раз подтверждая свое звание «искусства, рассказывающего о жизни средствами самой жизни».
И хорошо понимаешь это, когда после спектакля видишь в метро «Парк культуры» пару в тех самых серых масках, которые выдавали при входе, — час назад именно с ними приходилось объясняться жестами, чтобы понять, куда двигаться дальше.
