Брюссель часто называют родиной архитектурного стиля модерн – или, точнее, ар-нуво, поскольку здесь в ходу французская терминология. Это утверждение трудно оспорить: именно в Брюсселе знаменитый зодчий Виктор Орта возвел самые первые здания с характерными конструктивными и декоративными элементами, которые впоследствии использовались бесчисленным множеством архитекторов по всей Европе. Отдельные строения по проектам Орта можно и сейчас встретить в городе, но эстетика столетней давности больше не определяет его лицо. Виноваты сами местные жители и муниципальные власти, попустительствовавшие массовому сносу старых кварталов в период градостроительного бума 50–70-х годов ХХ века. Этот синдром даже получил название «брюсселизация», подразумевающее бесконтрольное внедрение архитектурных новаций в исторически сложившуюся среду. Когда горожане наконец-то схватились за голову, многое уже было безвозвратно утрачено.

Теперь в Брюсселе стиль модерн присутствует пунктирно, а поиски его выдающихся образчиков превратились в квест для любознательных.

Наверное, запоздалые сожаления об утраченной архитектуре сыграли не последнюю роль в появлении нового музея под названием Fin-de-sciecle, то есть «конец века». Подразумевается конец XIX и начало XX столетий — с известной долей условности эту пору можно сопоставить с нашим Серебряным веком. Музей открылся совсем недавно и в туристическом сознании пока не зафиксировался. Впрочем, посещаемость его будет расти неизбежно, поскольку он входит в состав Королевского музея изящных искусств. Он, кстати, вместе с музеем Рене Магритта, тоже открылся относительно недавно и расположен в соседнем здании. Любители сюрреализма, равно как и поклонники старых мастеров вроде Брейгеля и Рубенса, получили теперь возможность в той же кассе приобрести билеты и в музей Fin-de-sciecle. Правда, для встречи со здешним Серебряным веком придется отправиться под землю, причем на изрядную глубину: на нижней кнопке музейного лифта стоит маркировка «– 8».

По официальным данным, на обустройство подземных этажей для новой экспозиции было потрачено 8,7 млн евро, и есть ощущение, что вся сумма ушла по назначению. Во всяком случае, современные музейные технологии использованы здесь очень толково, придраться совершенно не к чему. Вопросы могут возникнуть, скорее, по поводу содержания музея. Не секрет, что к концу XIX века уже далеко в прошлом оставались времена, когда фламандские художники задавали тон в европейском искусстве. Чем же устроители нового музея намеревались зацепить внимание интернациональной публики? Оказалось, кураторы музея Fin-de-sciecle прекрасно осознают, что их «подопечные» авторы недостаточно раскручены в планетарном масштабе, чтобы исполнять роль фронтменов. И посему они прибегли к несколько хитроумному, но вполне оправданному и уместному приему:

соединили бельгийское искусство минувшего рубежа веков с более узнаваемым искусством из других стран, в первую очередь, из Франции и Великобритании.

К примеру, работы местного классика Фернана Кнопфа соседствуют с полотном «Свадьба Психеи» английского прерафаэлита Эдварда Бёрн-Джонса, а опусы Ипполита Буленже, воспевавшего фламандскую природу, коррелируются с пейзажами барбизонца Шарля-Франсуа Добиньи и близкого к барбизонцам по духу Камиля Коро. Свои параллели возникают при показе произведений Альфреда Сислея, Поля Гогена, Пьера Боннара, Огюста Родена – для каждого из них предлагается какой-нибудь бельгийский «спарринг-партнер», а то и не один. Это очень разумная тактика: путем сближения и сопоставления с грандами мирового искусства можно придать дополнительный вес тем художникам, которых мало знают за пределами их родины. Тем более, что европейские культурные процессы уже тогда были тесно связаны, и новости из Парижа долетали до Брюсселя через пять минут.

На подобных перекличках построена концепция музея Fin-de-sciecle, и когда зритель на нее подсаживается, можно исподволь познакомить его и с сугубо фламандскими обстоятельствами: с деятельностью художественных объединений «Les XX» и «Свободная эстетика», со сценографией для брюссельского оперного театра Ла-Монне, с книжной графикой, прикладным искусством и той же архитектурой, упомянутой в начале статьи. К слову, архитектурный раздел музея преимущественно мультимедийный, здесь масса виртуальных материалов, посвященных работам Виктора Орта, Анри ван де Вельде, Поля Анкара и других первопроходцев стиля ар-нуво. Увы, многие здания в реальности не сохранились, как и было сказано.

Эта тема и эта эпоха действительно очень важны для сегодняшнего Брюсселя, который гордится, конечно, своим статусом столицы евробюрократии, но втайне довольно болезненно переживает травму «брюсселизации».

Словно замаливая грехи предшественников, городские власти всеми силами стремятся вернуть ар-нуво и ар-деко в сферу общественного интереса. Например, еще в 1989 году здание текстильного магазина Шарля Ваке, построенное по проекту Виктора Орта, было отдано под музей комиксов – тут сошлись сразу два исторических для Бельгии бренда: архитектура модерна и рисованные сериалы (этот жанр изобрели тоже в Брюсселе, в 1920-е годы). По нынешней культурной политике города заметно, что здесь очень хотят сомкнуть некогда разъятое и каким-то образом восполнить утраченное. Музей Fin-de-sciecle – еще один шаг в этом направлении, очередная попытка вывести Брюссель за рамки туристического формата «ратуша, вафли, писающий мальчик».