Неправда, что читать книжки с экрана карманника нельзя, потому что неудобно и глаза устают. Можно. Детективы – можно. Не поверил бы, если бы сам случайно не попробовал. В магазине почему-то не оказалось Эрла Стэнли Гарднера. Поэтому, чтобы было чем скоротать время в метро, пошел на lib.ru к Мошкову и взял пару файлов.

Гарднер – интересное и весьма поучительное чтение. Понятно, почему при советской власти его не издавали на русском. Слишком уж доходчиво истории, то и дело приключающиеся с адвокатом Перри Мейсоном, объясняют читателю, что такое состязательный суд и что такое торжество закона над грубой силой (ликбез такого рода в наших широтах актуален, увы, и поныне). Кроме того, Гарднер и пр. беллетристы первой половины прошлого века дают повод обратить внимание вот на что: как же это мы, интересно, жили раньше без компьютеров и без мобильников?
Пару цитат с вашего разрешения.

«Утром в понедельник обычно скапливалось много почты. Придя за полчаса до официального открытия конторы, Делла Стрит, личный секретарь Перри Мейсона, ловко просовывала нож для разрезания бумаг под клапаны конвертов...». Вы представляете? Я – нет. Бедная девушка. Вдруг вскроет конверт, а там – спам. А телефоны? Детектив в поисках места, откуда можно позвонить, проводит уйму времени. Вот почему Ниро Вульф не выходил из дома: он боялся остаться без связи.
А технологии мошенничества? «Человек берет бумагу с подлинной подписью того, чьим именем он намерен подписаться. Кладет под эту подпись лист копирки, а под нее – документ, который хочет подделать. Потом осторожно обводит зубочисткой или другим острым предметом линии букв...» — ну и так далее. Ничего себе технология аутентификации. Но ведь подпись действительно была единственным способом подтверждения, например, банковского платежа. Школьники, научившись писать, придумывали и репетировали собственный автограф – чтобы как у взрослых. А взрослые расписывались тщательно и долго, с нажимом, перьевой ручкой. Подлинность автографа удостоверяли специально обученные эксперты. И что теперь? Подпись на бумаге – ритуальное действие, не более. А там, где это не так, имеет место откровенная технологическая отсталость.

К чему я это все. Информационная революция, в отличие от промышленной, прошла очень быстро, при жизни одного поколения.

Это забавно. Еще забавнее то, насколько значителен и насколько далек практический результат, к которому привело создание компьютеров, от того, что задумывалось изначально.

Гарднер – современник Джона фон Неймана и Норберта Винера. В то время когда писались тексты о Перри Мейсоне, создавались также «Теория автоматов» и «Кибернетика». Тогда же, конец сороковых, была построена первая электронно-вычислительная машина. Утилитарная цель мероприятия состояла по обыкновению в том, чтобы ублажить военных. А высокий смысл автоматизации вычислений заключался, по мнению фон Неймана, в решающем исследовательском прорыве. Он прямо писал: вот устраним из физики проблему трудоемкости математических расчетов и наконец разберемся, например, с моделированием турбулентных потоков.

В какой-то мере сбылось, погоду предсказывать стали лучше. В действительности, однако, компьютеры нисколько не приблизили нас к пониманию «простейших» вещей. Как вытекает вода из раковины, например, и почему она образует воронку, мы до сих пор толком не знаем.

Доказательства? Пожалуйста. Один из недавних грантов Российского фонда фундаментальных исследований (да-да, у аббревиатуры РФФИ есть и такой смысл) был посвящен исследованию именно этого вот процесса. Участвовал Велихов, в частности. Жаль, не могу рассказать подробнее, места нет, да и не в тему, хотя это страшно интересно. Важно то, что компьютер здесь потребовался главным образом для подготовки текстов статей. А в остальном никакой кибернетики, все больше эксперименты.

Уместно в этой связи вспомнить совсем уж старые страницы, а именно Владимира Соловьева: «Природа с красоты своей / Покрова снять не позволяет, / И ты машинами не вынудишь у ней / Чего твой дух не угадает». Впору ехидно заметить, что ничей дух так и не смог угадать, что компьютер революционизирует делопроизводство, а не науку.

Смысла в таком замечании, однако, немного. Мы ничуть проницательнее ни фон Неймана, ни даже Аристотеля. Чтобы убедиться в этом, попробуйте предложить вариант ответа на вопрос: что будет, когда биотехнологии станут так же дешевы и надежны, как компьютеры?