Аналитический центр Юрия Левады обнародовал ко Дню космонавтики результаты опроса об отношении россиян к возможному увеличению программ освоения космоса. За четыре года, с 2001-го по 2005-й, число тех, кто считает, что изучать космос надо больше, увеличилось на 13% — с 38% до 51%. Таким образом, больше половины россиян согласились бы тратить на космос значительно больше. За этим ответом, очевидно, стоит существенный сдвиг во взгляде на мир. Не совсем, правда, ясно, в какую, собственно, сторону.

Космос был важнейшим элементом советского мировосприятия. Части советского мировоззрения очень прочно скреплены между собой и словно вытягивают друг друга. Стоило принять гимн, и за ним появляется сама «великая наша держава». За великой державой следуют ее враги и испытание ее прочности. Космос же в этом ряду важен в качестве бесспорного атрибута величия. То есть если обывателю наблюдать за тем, что делают в космосе, любопытно, то гражданину державы это делать необходимо, иначе рассевается его гражданственность. Стремительный рост космического оптимизма в течение первого президентского срока говорит и о том, что струны души советского человека оттаивают и возрождаются.

Одновременно возросшее желание россиян изучать космос вызвано и длительной дискуссией о необходимости диверсифицировать экономику, снизить зависимость страны от нефтяной иглы. Последние решения правительства зависимость эту усиливают, поскольку расходы зависят от цены на нефть все сильнее. Но космическая программа — это видимый символ диверсификации. Так сказать, космическая игла выступает против нефтяной. Это знак того, что мы хоть и продаем нефть, но не Венесуэла, потому что последняя в космос не летает. Конечно, новые космические программы означают для их сторонников и возможное возобновление глобального соревнования в очень узком кругу за то, чтобы быть где-то в космосе первыми. Оптимистический взгляд на наши возможности в подобной глобальной конкуренции поддерживается таким умозаключением, что у нас есть все для полета на Марс. Все, кроме финансирования.

<1>С той же советской поры граждане усвоили, что лично для них космические программы ничего не стоят, поскольку финансируются из госбюджета. Сегодня ситуация иная, поскольку если не напрямую, то через инфляцию, сокращение социального и пенсионного обеспечения такого рода программы гражданам аукнутся. Другое дело, что при разумном подходе серьезные научно-технологические программы, в том числе и космические, дают серьезный рост достижений в области новых технологий и материалов. Но для этого нужны не только ученые, которых все меньше остается в России, но и топ-менеджеры, способные организовать и привести в систему принцип научно-коммерческой отдачи от подобных разработок. У нас же пока в основном государственные топ-менеджеры способны делить нефть и газ чрез кремлевский распределитель, а как в реальности зарабатывать, им и учиться пока нет необходимости.

В более широком смысле, сегодня вообще трудно отыскать пример хоть сколько-нибудь эффективного управления госэкономикой, особенно в монопольных секторах, к каковым сегодня относится и космическая отрасль.

Собственно, в результатах опроса невозможно выделить, какая часть респондентов за расширение космических программ из прагматических соображений, а какая из патриотических. Единственное указание, но вполне определенное, — это то, что большинство из них голосовали за ЛДПР и «Родину».

Так что после довольно продолжительного спада интереса к такого рода символам величия он снова усиливается. А это помимо всего прочего означает, что начавшие было формироваться элементы мещанской (индивидуальной) гражданственности сменяются гражданственностью державной.

Когда достижение имеет форму большой ракеты, для традиционного патриотического взгляда это особенно приятно.