Цивилизация
В дебютном фильме Альбера Дюпонтеля «Берни» герой, еще ничего не знающий о мире за пределами интерната, где он провел 29 лет своей жизни, первым делом идет покупать себе видеокамеру. Продавец спрашивает, что он хочет снимать. «Разное, — отвечает герой. — Всякое». — «В таком случае вам потребуется дополнительное оборудование. Если «всякое» — вы сами, возьмите дистанционку, — объясняет продавец, решивший, что речь идет о порнографии. — А если вас много — широкоугольник». — «Я сам. Ну, может быть, еще старики», — подумав, говорит герой.
«Всякое» — это в первую очередь сам Альбер Дюпонтель, но в его новом фильме «Злодей» есть еще и старики.
Милейшая старушка предполагает, что Бог, уберегая ее от несчастных случаев и болезней, хочет что-то ей сказать. Бабуля не может умереть. Даже если все вокруг рушится, эта седенькая клуша остается целой и невредимой. Но тут возвращается домой после двадцатилетнего отсутствия ее великовозрастный сын, и мамаша понимает: она воспитала ужасного монстра, злодея, и Бог требует его немедленного перевоспитания, для чего и бережет старушку. Злодей, которому уже за сорок (сам Дюпонтель), — технический гений, бандит и вор, человек без моральных принципов, ценящий в преступлении исключительно красоту исполнения. Он может, например, сфотографировать жену банкира в пароксизме страсти, снять с нее обручальное кольцо, прокрасться в морг, отрезать там палец у первого попавшегося женского трупа, надеть кольцо на этот палец и отправить банкиру фотографии «пытаемой жертвы» и палец с кольцом.
И весь этот геморрой — чтобы получить выкуп и порадоваться собственной изобретательности.
Мамаша находит детский тайник сына и выясняет, кого он обманул в школе (один из обманутых стал мэром, другой — следователем, третий, старенький врач, потерял из-за злодея лицензию), и пытается исправить все совершенное сыном зло. Сын, не выдержав, решает маму убить. Но даже если ты колечко спер, тебе не так-то просто будет старушку пришить.
Даже в пересказе это похоже на криминальное «Амели» с Альцгеймером.
Чем и является. Дюпонтель — известный французский стэндап-комик с привычным для стэндап-комиков комплексом гениального актера (а если повезет, то и режиссера). В его случае это комплекс вполне объяснимый: он хороший актер, играл в серьезных фильмах — у Ноэ в «Необратимости», у Жене в «Долгой помолвке», в антиглобалистском травести-эксперименте «Луиза-Мишель». Появляясь в кадре, он даже не делает специальное лицо стэндап-комика: «Кто здесь?» Но, когда он берется за режиссуру, шутки перестают быть томными. По признанию Дюпонтеля, он очень боится не быть смешным. Понятно, что в настоящей комедии, особенно французской, все должны падать, получать по башке тяжелыми предметами (например, черепахой), блевать, переодеваться и падать снова. Герои «Злодея» все это и проделывают. И выглядят как двенадцатилетние дети, надевшие костюмы старушек и взрослых дядек.
И это принципиальное отличие фильмов Дюпонтеля от «кидалт-комедий» Джадда Апатоу:
во всяких «сорокалетних девственниках» взрослые люди ведут себя как подростки. В «Злодее» же никаких взрослых людей вообще нет, все папы и мамы давно заперлись в спальне и снимают кино про «всякое». А дети в детской разыгрывают школьный спектакль о загадочном и совершенно идиотском мире взрослых. У вас ус отклеился.
